Григорий Спичак: «Мы никогда не похороним последнего солдата»

В преддверии 9 мая «Республика» опубликовала подборку свидетельств участников Великой Отечественной войны под общим названием «Без военной цензуры», подготовленных редакцией Книги Памяти РК. К сожалению, очень многое, о чем хотелось бы рассказать в праздничном номере, осталось за рамками той публикации. Канун 22 июня, дня начала войны, – самое время, чтобы вернуться к этой теме. О многих удивительных фактах, которые удалось собрать создателям Книги Памяти, рассказал главный редактор издания Григорий Спичак.

KIR_9681

– Недавно был презентован очередной том Книги Памяти Республики Коми. Напомните нашим читателям, что в него вошло.

– По просьбе Вячеслава Гайзера этот том посвящен живым участникам войны. Мы рассказываем об их непростых судьбах, о семьях фронтовиков. Представляете, есть пары, которые прожили вместе 70 лет. Война их свела, и они вместе прожили очень непростую интересную жизнь. Кроме этого, в 13-м томе есть раздел «Без военной цензуры», где собраны непарадные, неприлизанные воспоминания о том времени – отрывки из него как раз были опубликованы в праздничном номере «Республики». Мы списались в интернете с московским историком Игорем Абросимовым, который рассматривает феномен человеческой памяти. Дело в том, что психика очевидца защищается от того, чтобы вспоминать страшные события буквально. Хотя, например, журналист газеты «Вера» Владимир Григорян нашел одного интересного автора, который пишет любопытнейшие, невероятные детали о войне – не просто представляешь визуальную картину происходившего, ощущаешь даже запахи. В этом человеке явно есть талант. Но читать то, что он пишет, невозможно, потому что это больной человек с взорванной психикой.

– А действительно, много ли можно найти таких людей, которые способны так прямо и неприглаженно передать правду о войне?

– Боюсь, что сейчас уже трудно. Те, кто живы, им под 90, их уже настолько затаскали по всяким встречам, что они в силу возраста и частого повторения не могут поделиться яркими воспоминаниями. И тем не менее интересные, необычные детали найти можно. Вот, например, жена одного из фронтовиков рассказала, как он 260 раз показывал на фронте фильм «Два бойца». И было видно, что она рассказывает именно его словами. Это как эхо – мы слышим не самого человека – его уже нет в живых, а жена его словами рассказывает, как все происходило. После ранения его поставили киномехаником. Часто во время кинопоказа пропадал звук, и тогда он сам озвучивал всех персонажей, настолько хорошо знал текст фильма.

А еще я бы обратил внимание на судьбу Надежды Чимбирь из Усинска. Она воевала чуть больше 10 дней, пережила всего одну бомбежку и артобстрел и при этом успела получить медаль. Ее освободили из Бухенвальда в апреле 1945-го, определили в воинскую часть, два дня она была в пути и потом чуть больше недели непосредственно на фронте. Но Надежда Чимбирь совершенно справедливо является фронтовичкой. Во-первых, эти десять дней она все-таки участвовала в боях. Но главное даже не в этом. Она была подпольщицей на оккупированной территории. Известие о начале войны встретила в Одессе, из-за болезни матери не успела эвакуироваться и два с половиной года жила в занятом врагами Николаеве. Работала официанткой в немецком казино и собирала разведданные. Однажды попала в облаву, была угнана в Германию, оказалась в Бухенвальде. Ей удалось выжить в концлагере, а впоследствии СМЕРШ нашел доказательства, подтверждающие ее борьбу в тылу врага.

– Поскольку участников войны осталось мало, а все документы, хранящиеся в архивах, наверняка уже перелопачены, видимо, скоро вам будет неоткуда брать фактуру?

– Нет, это на самом деле иллюзия, центральный архив министерства обороны постоянно открывает документы – их там целый океан. Я сейчас скажу вещь, которая, по-моему, еще не звучала нигде. Мы никогда не похороним последнего солдата и никогда не узнаем все обо всех. Потому что это объективно невозможно. Во-первых, какая-то часть людей осталась в плену, они женились, выходили замуж по ту сторону рубежа, меняли фамилии. В конце концов были травмы, кто-то терял память. Во-вторых, мы с вами никогда не узнаем, сколько людей оставили спецслужбу не под своими именами-фамилиями, скольких мобилизовали в систему МВД или в контрразведку для борьбы с бандеровцами и литовскими лесными братьями. Многие документы в силу специфики до сих пор засекречены. И еще темное дело, но с этим приходится считаться: сколько секретных объектов охранялось, сколько ребят ушли на годы в секретные бригады по этой линии. Наконец, есть те, кто участвовал в расстрелах по приговору трибунала и так далее. Домой они не вернулись, и рождались легенды, что они убиты, пропали без вести, а на самом деле эти люди под другими фамилиями выныривали в другой жизни. Бывает, судьба человека известна до апреля 1945-го, а дальше тишина. Я всего лишь коснулся нескольких сторон, а это уже судьбы тысяч людей.

– Цель Книги Памяти – собрать все свидетельства наших земляков и тех фронтовиков, которые имели какое-либо отношение к республике?

– В интернете размещена моя статья, она называется «Единственный смысл». Я считаю, что единственный смысл Книги Памяти – это создать гигантский синодик, в церкви так называется поминальный список – этих людей поминают и молятся о них. Наш синодик – о людях, которые защитили нашу страну, наш народ.

– Книга претерпела изменения за время своего существования?

– Конечно, всегда открываются новые фамилии и будут открываться. В 13-м томе 4 756 фамилий бойцов мы дополнили, и более 400 судеб подняты с нуля. Данных об этих людях вообще не было в архивах.

– А можно хотя бы приблизительно назвать общее число тех, о ком должна рассказать Книга Памяти Республики Коми?

– Цифра известна – 172 тысячи 501 фронтовик, кто был призван из Коми и проживал в нашей республике после войны. Но эти данные плавающие. Ну, например, есть офицер – Герой Советского Союза, который жил в Коми всего полтора месяца, тем не менее имеет отношение к нашему краю и потому вошел в наш список.

– Вы плавно перешли к теме, о которой хотелось бы поговорить особо. Редакция Книги Памяти составила список героев Советского Союза, имеющих то или иное отношение к нашей республике. Сколько человек в этом списке?

– 47 героев Советского Союза и, вы не поверите, один Герой России. Спросите, как это может быть? А дело в том, что награда нашла человека уже после перестройки.

– А были среди героев такие, кто прошел лагеря?

– Да, это, например, Александр Кущев, кадровый военный, занимавший высокий пост в Красной армии. В 1940-м в период боевых действий на Халхин-Голе он был арестован. Сидел в так называемом «двадцатом поселке» Устьвымьлага под Княжпогостом. Кстати, там, на «двадцатке», умер 19 сентября 1944 года комдив Яков Покус – зам Блюхера. Он похоронен примерно там, где сейчас в Княжпогосте заправка «ЛУКОЙЛа». А за Кущева в период ареста заступался Жуков, но он тогда еще не имел политического веса. Сам Кущев написал не одно заявление о реабилитации, и вот в 1943-м его отпускают на фронт. Прежде всего из-за нехватки кадров. Но есть и другое обстоятельство. Практика показала, что призванные из лагерей воевали очень отчаянно. Напомню, восемь героев Советского Союза, 16 полных кавалеров ордена Славы были призваны из лагерей Коми.

– Чья еще судьба вас по-настоящему зацепила?

– Не может не тронуть судьба Павла Сибирцева, парня из Усть-Усы. Он был призван 28 июня 1941 года – через шесть дней после начала войны, а погиб 16 августа 1945-го в Китае – за две недели до ее окончания. Имел пять ранений, награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны, Красного Знамени, медалью «За отвагу». Сибирцев был легендой Западного фронта. Приведу только один случай. Группа разведчиков попала в засаду в районе Рижского залива, больше половины бойцов, включая командира группы, и сам Сибирцев, были ранены. Но он мало того что организовал отход, вынес всех раненых, не оставил немцам даже мертвых. В самых безнадежных ситуациях наш земляк вел себя как волшебник, а мы о нем ничего не знаем. Я считаю, что именем Сибирцева надо назвать улицу и в Усинске, и в Печоре. Сейчас от имени исторического общества будем подавать соответствующую заявку.

– Что для редакции Книги Памяти является самым трудным, когда вы ведете сбор информации?

– Эта работа не была бы столь плодотворной, если бы не самоотверженность Любови Двинской и Галины Фурсовой. Ведь есть масса технических сложностей. Вот, казалось бы, ищешь человека с необычной фамилией, именем, отчеством, а заходишь в интернет, и в базе таких тезок – 19 человек, даже год рождения совпадает. И вот попробуй определить именно того, кого ищешь. Начинается поиск по косвенным признакам.

Очень обижает наших сотрудниц, когда приходят родственники, друзья фронтовиков и предъявляют претензии: мол, в газете публикация о человеке есть, а в Книге Памяти его имя отсутствует. При этом могут сослаться, к примеру, на пятый том, который вышел в 1996 году. Как вы думаете, за это время найдены новые имена, собрана новая информация? Конечно, собрана и размещена в электронной версии, но мы же не будем переиздавать том 1996 года выпуска. Видимо, родственники вспомнили про своего деда или прадеда, заглянули в сборники, которые подвернулись под руку, и тут же давай упрекать. Интересно при этом, что виноватыми они считают государство и Книгу Памяти, которая, между прочим, является общественным изданием. А вот себя эти люди не упрекают.

Больше скажу. Один из бывших замминистра упрекает военкомат одного из районов в том, что на кладбище, где он не был 20 с лишним лет, на памятнике не исправили букву и заброшена могила. К кому вопрос, дорогой?

Такая же параллель прослеживается, когда мы говорим о поисковых отрядах. Ребята ежегодно выезжают на места боев и поднимают останки павших красноармейцев. Я спросил у руководителей наших поисковых отрядов – Сергея Таскаева и Ольги Ивашиной, почему за 70 лет никому из местных жителей не пришла мысль, что надо бойцов поднять и захоронить? Ведь они живут буквально в двух шагах от мест боев. Я удивляюсь беззаветности ребят, которые едут за тысячи километров на Вахту памяти, в то время как местное население считает, что так и должно быть – все за них должно делать государство или кто-то другой, лишь бы не они.

– У вас поэтому отрицательное отношение к вахтам памяти?

– Я не отношусь к поисковой работе отрицательно, но у меня появляются вопросы: а сколько это должно длиться и как это отражается на психике ребят? Бесспорно, вахты памяти – очень благородное дело. Но в то же самое время эта работа превращается в некую бесконечную гробокопательную эпопею. Вот что я имею в виду.

Повторюсь: я отношусь к поисковикам с глубоким уважением, особенно к тем, кто это в свое время начал. Разделяю желание воздать дань памяти, похоронить павших солдат. Более того, у меня есть желание самому поехать в составе такого отряда. Но не надо делать из этого кампанейщины. Нужно избавиться от ложных обещаний и надежд, что мы похороним всех павших. Не похороним. Давайте содержать в порядке хотя бы те кладбища, которые есть.

Беседовала Галина Бобракова

1 Комментарий для "Григорий Спичак: «Мы никогда не похороним последнего солдата»"

  1. Мария Алексеевна | 09.10.2019 в 20:49 | Ответить

    Может, как мне кажется, надо создать книгу памяти с фотографиями о судьбе воинов ВОВ в честь 75-летия ВОВ? Наш родственник вернулся с 18-ю ранами и умер дома в возрасте 26 лет, его второй брат с двумя орденами Красной звезды и умер не дожив 50-ти лет, ветврач. У отца все три брата прошли Империалистическую, Гражданскую и ВОВ… Погибли двое… В «Книге памяти» пишут сухо, что нашли… иногда не дают годы рождений…

Оставить комментарий

Ваш электронный адрес не будет опубликован.