Мария Черноусова: «В погоне за признанием ничего не сможешь написать»

В республике презентовали одиннадцатый выпуск литературного альманаха «Белый бор». Сборник в этом году состоит из поэтических и прозаических произведений 63 авторов, в том числе начинающих. Несмотря на то что они находятся только в начале своего пути, их творчество высоко оценили опытные коллеги. «Республика» побеседовала с одним из новых авторов «Белого бора» Марией Черноусовой о признании и конструктивной критике старших.

 

– С чего началась ваша проза?

– Писать меня тянуло с детства. Я еще не умела выводить буквы, но хотела как-то выразить себя. В четвертом классе дали задание написать сочинение. Мне показалось, что работа получилась хорошая, но учительница поставила обидную тройку. Я спросила учительницу, почему тройка. Она мне ответила, что это сочинение я списала. Потом она обратилась к одноклассникам: «Кто-то так же может?» Все молчали. «А ты так написала бы?» – спросила учительница у отличницы. «Нет», – ответила она. «Вот и ты бы не написала», – подытожила педагог. На выпускном в пятом классе учительница подошла, извинилась при моей маме. Но потом все равно сказала: «Признайся, это же не ты». Это была первая – не очень хорошая – проба пера. В подростковом возрасте часто писала письма другу. Наверное, благодаря этому у меня получается излагать мысли на бумаге. Однажды в школьной библиотеке объявили конкурс, я написала стихотворение о природе, но мне опять сказали, что это не мое творчество. Мне и в меня не верили.

– Стиль и тематику произведений начинающего писателя определяют прочитанные им книги. Что было опорой для вас?

– Я ни на кого не опираюсь и никому не подражаю. Дело в том, что я в детстве не читала, не любила книги, засыпала от одного их вида. Прочла только детскую книгу «Колосок», «Куджо» Стивена Кинга и еще пару его произведений, в девятом классе меня буквально захватил роман «Флорентийка», на этом любовь к чтению закончилась. Читать серьезно я начала во время беременности первым ребенком. Чтение развивает человека – в том числе и того, который внутри тебя. Я начала знакомиться с классиками, перечитала Чехова, Гоголя и других. Тогда я поняла, что чтение на самом деле делает тебя лучше. Между телевизором и книгой я выбираю захватывающую книгу.

– Некоторые молодые писатели первое время скрывают свои работы и пишут «в стол». Кто первый увидел ваши тексты?

– Я с детства писала «в стол», никому не показывала. Даже маме. Сейчас я читаю свои рассказы мужу: он может похвалить, покритиковать. Показываю своей подруге. Она о первом рассказе, «Небесные гости», так сказала: «Хорошо, только страшно».

Я не думала, что этот рассказ можно будет куда-то отправить. Потом мне рассказали о ЛИТО при Союзе писателей Коми, и я отправила туда свой текст. Руководитель Андрей Попов пригласил меня потом на обсуждение. Когда я в первый раз пришла в ЛИТО, меня раскритиковали. Один поэт даже сказал, что бросил читать из-за большого количества ошибок – да, я с детства пишу с ошибками. Наверное, они должны были начать с чего-то положительного, а потом перейти к отрицательному. В какой-то момент мне показалось, что я слушаю не критику, а критиканство. Поддержал меня Андрей Гельевич, сказал, что в рассказе есть хорошие стороны. Зато на семинаре молодых писателей все хвалили. Я не поняла сначала, что это было: в одном месте – раскритиковали, в другом – приняли. Например, критику от Елены Габовой и ее мужа я восприняла хорошо, потому что она была конструктивной.

Слушала их с большим удовольствием. В ЛИТО я чувствовала себя не в своей тарелке. На семинаре же чувствовалась атмосфера добра и понимания: критиковали, но критиковали правильно.

– Не возникло желания переписать рассказ?

– Меня на ЛИТО с каким-то укором спросили, почему я не записываю их замечания. На это я ответила, что все запоминаю. В тот же вечер все, что посчитала нужным, я исправила. Я отшлифовала все настолько, настолько смогла. На семинаре мне предложили дополнить рассказ. Но содержание, несмотря даже на пожелания, не меняла. Я не возвращаюсь к тому, что уже написала.

– Рассказ «Небесные гости» позднее был опубликован в журнале «Юность». Это история воскресения погибших. Как вы пришли к такой идее?

– Я даже не думала, что снова начну писать. Но потом, стоя у могилы своего брата, я спросила сестру: «Представь, что люди, по которым мы скорбим, оживут. Какая реакция у нас тогда будет?» Я решила, что про это надо написать – так родился рассказ «Небесные гости», вначале этот рассказ я назвала «Скорбь». Чаще всего обращаюсь именно к теме жизни и смерти. Мне интересно ответить на вопрос: «Что после?»

Когда писала «Небесные гости», ночью работала – не спалось, страшные сны снились. Муж предлагал бросить это дело, но я продолжала. Когда я дописала, мне стало легче.

Я считаю, что у любого человека есть право писать. Вопросы «Что если? Как бы?» толкают нас на обсуждение. Хотя бы с самим собой – про себя, на листочке. Проза для меня – это площадка для обсуждения волнующих вопросов. Не с кем-то, а с самой собой. У меня появляются вопросы, и я не могу просто лежать и думать об этом. Мне надо написать, чтобы получить ответ, прийти к какому-то выводу.

– В конце рассказа воскресшие перебираются на другой берег реки и уходят из деревни. Вы сразу пришли к мысли, что живые их отвергнут?

– Нет. У многих героев были прототипы, настоящие люди, которых я встречала. Я старалась во время работы рассуждать с их точки зрения, смотреть их глазами. Кто-то принял воскресших, кто-то – отказался. Не все живые заняли одну позицию. Я тоже не смогла четко ответить на этот вопрос. Мне было бы немного страшно, если бы люди воскресли и пришли ко мне. Конечно, они живы. Но с ними нужно поговорить, узнать. Только после этого я бы поняла, готова ли общаться с ними снова.

– Вы уже упоминали о своих детях, у вас их двое. Ваша любовь к печатному слову им передалась?

– Старший постоянно просит меня почитать. Он научился читать очень рано, с четырех лет пытался прочесть объявления на улице.

– Вам никогда не хотелось написать сказки для них?

– Я часто придумываю их на ходу. Сын просит почитать, а я вместо этого придумываю. Ему очень нравится. Мама говорит, чтобы я их записала, но я не хочу. Сейчас я занята другим рассказом, и мне кажется, что сказки перебьют нужный настрой. У меня не так много времени, и я лучше потрачу его на то, что хочу написать именно сейчас. Сказки никуда из памяти не денутся.

– Еще один рассказ «Сон, или Назад в детство» был опубликован в этом году в альманахе «Белый бор». Он, как и «Небесные гости», затрагивает тему течения жизни одного человека. При чтении возникает ощущение автобиографичности рассказа.

– Мне приснился сюжет этого рассказа. Я шла по деревне, которая реально существует – деревня Сордйыв Усть-Куломского района. Мне захотелось написать об этом. Все взято из жизни. Даже образ немощной старушки – моя бабушка. В отличие от «Небесных гостей» тут нет фантастики. Но отклик у читателя найдет произведение, в котором есть хоть частица правды, переживаний самого автора.

– Деревня – постоянный фон ваших рассказов. Это связано с тем, что вы родились вдали от города?

– Да. Я провела детство в деревне, хотя в город одна ездила с 12 лет. Поэтому не могу рассказывать о своем детстве в другом месте. Деревня мне ближе, и идея написать что-то о городе мне никогда не приходит в голову.

– Вы пишете очень просто, а текст делите на несколько коротких кусочков-частей. Сознательно ли вы упрощаете построение текста или пишете «как думаете»?

– У меня так получается. Я учусь в педагогическом институте, у меня нет специализированного литературного образования. Я бы очень хотела в дальнейшем поступить на филологический и стать более грамотной. Моим текстам именно этого не хватает. Если я буду грамотнее, язык станет чище. Я смогу легче писать, и читать будет проще. Но если человек очень талантлив и умеет сочинять, ему необязательно иметь гуманитарное образование. Зачем, если есть талант? Но большинству из нас, начинающих писателей, надо учиться.

– Существует мнение, что для написания прозаических произведений автору нужен большой жизненный опыт.

– Смотря что пишешь. Если ты пишешь о детстве, как это делаю я, то этот необходимый опыт есть. Я пишу о тех чувствах, которые уже пережила, которые охватывают мои 27 лет. Я не пишу о том, что будет через сорок лет. Для чего-то глобального опыт обязательно нужен.

– Создаете ли вы какую-то специальную атмосферу, когда начинаете писать?

– Я ее ловлю из моментов полной тишины, когда никто не мешает. Работу, семью и творчество трудно совмещать. Если человек полностью «увяз» в творчестве, то оно встанет у него на первое место. Я не думаю, что со мной такое когда-нибудь случится. Мое творчество – мои дети. Я не оставлю их ради книжки.

– Вы не пытались привлечь детей к творческой деятельности?

– Я использую сюжетные картинки для развития речи детей, но специально этим не занимаюсь. Мне главное, чтобы дети выросли хорошими людьми, а для этого не обязательно идти по моим творческим стопам.

– Как вы относитесь к понятию «профессиональный писатель»?

– Стать профессиональным писателем, то есть зарабатывать деньги на своем творчестве, это моя мечта. Да, коммерческие тексты ты пишешь ради денег, но можно и параллельно писать для души. Разве нет? Если бы мне заказывали сказки, я бы с удовольствием писала их на коммерческой основе.

– Молодые авторы предпочитают публиковаться в интернете, там более широкая аудитория. Вы же успели попасть в «Белый бор» и журнал «Юность». Что вам дало именно это?

– Я не умею вести блог. Мне как-то предложили этим заняться, но это такая морока. Как автору, публикации в альманахе и журнале дали мне некоторое признание. У меня есть эти выпуски, я могу показать их своим детям, внукам. Начала больше верить в то, что могу писать, что это кому-то откроет что-то важное. Для творчества очень хорошо быть признанным и услышать, что надо писать дальше. Но именно за этим гнаться не стоит. В погоне за признанием ничего не сможешь написать. Главная цель писателя, по себе могу сказать, ответить на вопрос. В случае с первым рассказом – «Надо ли страдать по умершим или стоит отпустить их?», во втором – «Что значит прожить жизнь? Как она течет?».

– Сейчас вы заняты работой над каким-то произведением?

– Я бы с удовольствием обратилась к роману, но это требует столько труда. То, что пишу сейчас, по объему будет самой большой работой. Сюжет охватывает начало моей жизни вплоть до настоящего времени. Это будет не роман, скорее повесть. Пишу ее в память о своем учителе, самом лучшем учителе. Хочу поклониться ему таким образом за то, что он сформировал во мне любовь и радость к жизни.

– Кто должен быть главным судьей творчества современного писателя?

– Хочется сказать, что сам автор, но это не совсем верно. Судьей должен быть читатель. Живя в Сыктывкаре, я редко вижу читателей. Современный читатель тот же, что и сто лет назад. Он читает и пытается понять мир, найти ответ на свои вопросы. Книга – это общение. Тебя либо читают, либо не читают. Только читатель может быть судьей – кто еще?

Елизавета Морохина
Фото Дмитрия Напалкова