В Коми в разгаре лесопосадки. Хотя осень и ассоциируется со сбором урожая, в лесном хозяйстве сейчас идет вторая волна высадки сеянцев ели и сосны. Темпы лесовосстановления в регионе должны возрасти – с прошлого года на предприятиях, вырубающих лес для строительства линейных объектов, лежит обязанность высаживать лес на площадях, аналогичных вырубленным. О том, как у нас восстанавливают леса, хватает ли посадочного материала и кадров, «Республике» рассказал министр природных ресурсов и охраны окружающей среды Коми Роман Полшведкин.
– Считается, что самое благоприятное время для лесопосадок – конец мая и начало июня. Почему сейчас такие работы идут «не в сезон»?
– На самом деле лесокультурных сезонов два, посадки возможны и весной, и в конце лета – начале осени. Обычно больше сажают весной, но в этом году график скорректировали в пользу осени, основные объемы лесовосстановления идут сейчас. В том числе и у арендаторов участков, буквально каждый день они приносят свежие акты о проведенных работах. И в прошлом году мы сезон закончили уже в октябре. Причина переноса большей части работ в погоде. Из-за высокой воды мы практически до середины июня не могли зайти в лес. На акцию «Сад Памяти» в конце мая едва нашли сухой участок. Думаю, все успеем, но большого перевыполнения планов по объемам лесовосстановления, как было в прошлом году, в нынешнем не получится. Но это не из-за погоды, а в основном из-за того, что изменились правила лесовосстановления.
В нынешнем году мы планируем восстановить лес на площади 52 тысячи га. За счет арендаторов леса – 46,4 тысячи, за счет средств федерального бюджета – 5,6 тысячи. При этом годовой план мы еще должны перевыполнить на 3,9 тысячи га, это нужно для того, чтобы достигнуть контрольных цифр по региональному проекту «Сохранение лесов», соотношение площади лесовосстановления и лесоразведения к площади погибших и вырубленных лесных насаждений должно в этом году составить не менее 88 процентов.
– К 2024 году этот показатель должен составить 100 процентов. Справимся?
– Для нас вполне достижимо выйти в ближайшие годы на 92-94 процента. 100 процентов – это очень сложно. Все-таки регион у нас многолесный. Думаю, что стопроцентного лесовосстановления будет проще всего достичь небольшим, малолесным регионам в центральной России, типа Воронежской или Орловской области. Там, где высокая доля защитных лесов и рубки в основном выборочные, и особых потерь, кроме происходящих за счет пожаров, нет. Но зато у них и цены на пиломатериалы несопоставимы с нашими – гораздо выше.
– Не раз приходилось слышать мнение, что нынешние объемы лесопосадок несравнимы с теми, что были во времена СССР, мол, вот тогда восстанавливали все, что вырубили, а сейчас все пущено на самотек.
– Насчет того, что в советские времена сажали гораздо больше – это миф. В конце 80-х, например, лесовосстановление в среднем охватывало 75 процентов от сплошных рубок, у нас в прошлом году было почти 90 процентов к площади вырубленных и погибших лесов.
Тогда на самом деле очень много территорий оставляли для естественного лесовосстановления. Сохраняли небольшие невырубленные участки, так называемые семенники, чтобы вырубки постепенно засевались сами собой. А когда делали искусственное лесовосстановление, то сажали исключительно сеянцы с открытой корневой системой. А у них приживаемость меньше, поэтому приходилось потом подсаживать. И это все способствовало тому, что хвоя зачастую замещалась листвой, менее ценной породой.
Сейчас, конечно, уровень содействия естественному восстановлению леса тоже выше, чем искусственное лесовосстановление, в этом году он составляет около 49 тысяч га против 3 тысяч га искусственного. Но на самом деле это хороший метод, при условии регулярных рубок ухода. А что бывает, если ими пренебрегать, мы можем наблюдать на юге Коми, в Прилузском районе, например, где интенсивная лесозаготовка велась и во времена СССР, и до революции. Там сейчас лиственных пород в процентном соотношении гораздо больше, чем на труднодоступных участках, где лес не заготавливали.
– С прошлого года закон диктует промышленным предприятиям проводить компенсационное восстановление: площади, аналогичные тем, что вырублены при строительстве линейных объектов, должны за счет этих предприятий засаживаться новым лесом. Таким образом, можно будет восстановить лес, погибший от пожаров, вредителей. Бизнес не пытается увиливать от этой обязанности?
– Нет, не пытается. Все заявки мы начали собирать еще в прошлом году, в основном это предприятия нефтегазового комплекса, у которых протяженные линейные сооружения, плюс предприятия электроэнергетики. Наиболее активны в этом плане сейчас нефтяники, у того же «ЛУКОЙЛ-Коми» большое количество геодезических профилей, которые вырубаются при разведке месторождений. Только у этой компании потребность в лесовосстановлении такая, что им нужно почти 12 миллионов сеянцев с закрытой корневой системой. А у нас в Коми пока только один питомник, где выращивают сеянцы с ЗКС и его производительность – 9 миллионов, и там все объемы давно расписаны. Поэтому в этом году дополнительно и покупали, и покупаем сеянцы в других регионах – в Архангельской, Кировской областях, Карелии. Это регионы со сходными с нашими лесорастительными условиями.
– Как это происходит? Вы указываете место, где лес сгорел, погиб из-за болезни, и предприятие проводит там компенсационное лесовосстановление? Те же нефтяники у нас работают в районе Усинска, например, там и рубят. А если восстанавливать нужно, допустим, в Прилузском районе?
– Это обычная ситуация. По югу и центральной части Коми мы сейчас имеем нагрузку на лес гораздо большую, чем на севере, где рубок практически нет, в основном защитные леса. А предприятию мы предоставляем список участков на выбор. Понятно, что тем же нефтяникам, которые базируются под Усинском, в Прилузский район сотрудников на лесовосстановление отправлять нецелесообразно. Объявят тендер, найдут подрядчика.
Тут дело еще в том, что у нас сейчас площадей, где лес погиб или сгорел меньше, чем нужно восстанавливать по компенсационным обязательствам. Сейчас мы вводим такую практику, что кроме участков с погибшими насаждениями предприятия будут в счет компенсационного лесовосстановления проводить посадки на участках, вырубленных лесным бизнесом по договорам купли-продажи. Дело в том, что когда речь идет о краткосрочных договорах – на год-два, обязательство по восстановлению леса лежит в основном на бюджете региона. Это такая своеобразная мера поддержки небольших лесопромышленных предприятий, ведь краткосрочные договоры обычно заключают с малым бизнесом, в отличие от долгосрочных, которые оформляют на десятки лет с крупными компаниями. В структуре цены на аукционе расходы на лесовосстановление есть, но они символические, ниже рыночной цены. Если на «малышей» возложить еще и полные обязанности по лесовосстановлению, то для них аренда станет просто неподъемной. Заводя на эти площади предприятия, обязанные заниматься компенсационным лесовосстановлением, мы снизим нагрузку на бюджет Коми.
Пятого сентября под Язелем прошли акции «Сохраним лес» и «Лес Победы», это как раз та история, когда восстанавливался участок, на котором прошли рубки по договорам купли-продажи. И посодействовало этой акции предприятие, занимающееся транспортом нефти.
– А что делать с участками, теми же пожарищами, которые никто под компенсационное лесовосстановление брать не хочет, и подрядчиков не находится, поскольку до того леса добраться практически невозможно, дорог нет?
– Да, есть такие проблемные участки, в основном это последствия пожаров в 2008-2010 годах. На них мы за счет федерального бюджета проводим мероприятия по содействию естественному лесовосстановлению. Постепенно это место само зарастает. Проблема еще в том, что на участках, где лес погиб, зачастую требуется проведение санитарных рубок, а аукционы по определению подрядчика для выполнения таких работ часто признаются несостоявшимися из-за отсутствия участников. Основная причина – низкая стоимость проведения работ. Необходимо еще учесть, что лицо, получившее право проводить санитарную рубку, обязано оплатить стоимость всей древесины, подлежащей рубке.
– А погибшие при пожаре деревья еще могут пойти в дело, или при расчистке участка их только утилизировать?
– На дрова идут без проблем. Малый бизнес и на доску даже берет охотно, поскольку обугленное снаружи дерево внутри нередко не повреждено. Или прогорело только снизу. А большое дерево, поврежденное низовым пожаром, вполне может продолжить расти, так что его и убирать не нужно.
– Сколько леса пострадало в этом году от пожаров, когда эти участки будут восстанавливаться?
– Площадь, пройденная лесными пожарами в 2020 году, составляет 650 га. На арендованных территориях будут в ближайшее время проведены обследования для оценки санитарного и лесопатологического состояния лесов, после этого можно будет говорить о необходимости назначения тех или иных мероприятий. На неарендованной территории работы на гарях уже проводятся силами работников лесничеств и по государственным контрактам Центром защиты леса Республики Коми.
– Вы упомянули, что республика в этом году столкнулась с недостатком сеянцев для лесовосстановления. Есть ли планы по строительству новых лесопитомников?
– Если брать лесопитомник «Монди СЛПК», питомник предпринимателя Романа Ведерникова на Удоре и небольшой питомник в Сыктывкарском лесничестве, то мы по количеству себя до сих пор обеспечивали, с учетом того, что мы использовали саженцы и с открытой корневой системой, и с закрытой. Но сейчас потребность возрастает, и требования с каждым годом ужесточаются – должна увеличиваться доля лесовосстановления сеянцами с закрытой корневой системой. Сеянцев с ЗКС нам уже сейчас очевидно не хватает. Планы по строительству лесопитомника есть у компании «Лузалес». Кроме того я обратился в Рослесхоз с предложением создания лесопитомника на условиях государственно-частного партнерства с учетом федерального финансирования. Несколько лет назад был подобный проект, к сожалению, так и не реализовался. Также рассматривается еще одно инвестиционное предложение, исключительно частный проект, по созданию питомника на 12 миллионов сеянцев в год в Княжпогостском районе.
– Вероятно, в районе Емвы, чтобы получить льготы по линии поддержки моногородов?
– Изначально проект был без привязки к определенному участку, но учитывая потребности нефтяников в компенсационном лесовосстановлении, предварительно подбиралось место под Ухтой. Но нашелся удачный участок в Княжпогостском районе на землях сельхозназначения. И, да, там можно получить преференции как бизнесу на территории моногорода. До конца года инициатор проекта должен определиться с дальнейшими действиями.
– Насколько актуальна проблема подрядчиков для лесопосадок? Все-таки это сезонные работы, бизнес, специализирующийся исключительно на этом деле, создавать невыгодно. Может, как раньше, привлекать к лесопосадкам школьников?
– Сам в школьные годы сажал лес под Усинском, но сейчас с привлечением подростков к лесопосадкам все не так, как раньше. Можно организовывать трудовые отряды школьников, но тут встают несколько вопросов. Как, соблюдая современные нормы, доставлять детей к делянкам? Как организовывать питание детей в лесу? Как соблюсти санитарные нормы? Обезопасить от клещей и прочего? Сейчас, если рабочие приезжают на лесовосстановление на удаленные делянки, то они там, как правило, и живут по принципу вахтового метода. Организовать проживание школьников в лесу весьма непросто.
Но мы предварительно обсуждали с УФСИН идею привлечения к лесопосадкам людей, отбывающих наказание в колониях. Это позволило бы отчасти решить проблему нехватки сезонных рабочих. Кстати, есть идея и по привлечению их к работам на мусоросортировочных станциях. Посмотрим, что из этого получится.
В прошлом году, мы столкнулись с тем, что подрядчики неохотно выходят на аукционы по лесовосстановительным работам. Поэтому участки, по которым было понимание, что их вряд ли кто возьмет, перевели в госзадание для Лесопожарного центра. Учитывая, что в прошлом и этом году пожаров было немного, мы могли себе это позволить. В «горячий» сезон такое вряд ли удастся.
Беседовала Анна ПОТЕХИНА
Фото предоставлено пресс-службой минприродаы Коми
Оставьте первый комментарий для "Роман Полшведкин: «Объемы лесовосстановления возрастают»"