Владимир Старовский в контексте истории

В издательстве «Эском» при финансовой поддержке регионального министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций вышла в свет книга из серии «Республика Коми: время и люди», посвященная уроженцу Коми края, руководителю Главного статистического управления СССР Владимиру Старовскому. Автор биографического издания писатель и журналист Игорь Бобраков презентовал книгу нестандартно: провел экскурсию по Сыктывкару, в ходе которой рассказал о самых важных страницах жизни главного статистика советской страны.

Неоднозначная личность

Как сразу же признался автор книги, собирать информацию о Владимире Старовском пришлось по крохам. Несмотря на высокий пост, он был крайне закрытым. В книге не случайно много исторических фактов. С одной стороны, хотелось вписать человека в контекст истории, с другой стороны, это была вынужденная мера.

– Все сыктывкарцы знают, что есть улица Старовского, но далеко не все знают, кто это такой. Доходило вообще до абсурда: в начале 1990-х проходил первый съезд коми народа, и один делегат выступил с предложением: «Давайте называть улицы именами наших земляков, а то назвали улицу то ли в честь поляка, то ли в честь еврея», имея в виду Старовского, – рассказал Игорь Бобраков.

Журналист признался, что однажды тоже предлагал переименовать эту улицу, но совсем по другой причине. В 1988 году в журнале «Огонёк» вышла статья про «расстрелянную перепись» 1937 года. Все ожидали большого прироста населения, потому что в 1935-м, когда Сталин выступал перед стахановцами, он произнес знаменитую фразу: «Жить стало лучше, жить стало веселей» – и продолжил под одобрительный смех: «Но у этого есть и обратная сторона – люди рожать стали больше, и у нас каждый год прибавляется новая Финляндия». По предварительным прикидкам, в стране должно было быть 170 миллионов населения. Но получили цифру 163 миллиона, то есть семь миллионов недосчитались. Признать, что причиной этого стал голод 1930-х годов, начавшиеся репрессии и низкий жизненный уровень, Сталин не мог, поэтому перепись объявили вредительской и всех ее руководителей расстреляли. Были репрессированы начальники вплоть до самых низовых. Это была страшная расправа над статистикой. Среди выживших оказался Владимир Старовский, который стал одним из главных идеологов повторной переписи 1939 года, и она дала нужный результат.

– С этим журналом «Огонёк» в руках я случайно встретился с телережиссером Татьяной Рожиной, рассказал о статье, и она предложила сделать об этом сюжет. И вот на улице Старовского я на телекамеру произнес страстную речь, что нужно немедленно переименовать улицу, что этот человек на костях этой переписи возглавил Главное статистическое управление и потом поставлял нужные цифры. Скажу, что я был не так уж и не прав, но это был очень односторонний взгляд. Мы этот грех вместе с Татьяной Рожиной через несколько лет отмолили. В середине 1990-х на канале «Коми гор» она вела программу «Отрицание отрицания», у меня там была своя авторская страница «Унесенные ветром», посвященная нашим знаменитым землякам. И мы сделали более серьезный сюжет про Старовского. К тому времени я уже побывал в Госкомстате, собрал нужную информацию и написал большой очерк в «Молодежи Севера», где Старовский предстал как противоречивая личность и как человек, очень много сделавший для статистики и для нашей республики, – поведал Игорь Бобраков.

Юный статистик

Экскурсия-презентация тоже стартовала на улице Старовского. До 1977 года она называлась Пожарный проезд. Сначала речь пошла о корнях главного статистика СССР.

Отец Владимира Старовского Никон Алексеевич – уроженец города Тотьмы. В тотемской учительской семинарии учились многие знаменитые земляки – Каллистрат Жаков, Василий Попов и в том числе Никон Старовский. Недалеко от Тотьмы находилась когда-то деревня Старовская, названная по имени ее основателя – крестьянина Старова. Видимо, предки Старовского были из этих мест. По окончании семинарии Никон Старовский поступил в Вологодский учительский институт, встретил там коми девушку, уроженку Усть-Сысольска Анисью Тентюкову. Они полюбили друг друга, поженились и по окончании учебы отправились в Помоздинскую волость учительствовать. Свою миссию чета российских интеллигентов видела в просвещении народа. В селе Помоздино к тому времени открылись церковно-приходская школа и училище для мальчиков. Старовские были настоящими подвижниками – вели практически все предметы, получая за работу сущие гроши. Жили в здании училища, занимали там одну комнату. Анисья Ивановна учительствовала еще и в школе для девочек.

Владимир родился в Помоздино 3 мая 1905 года. Малыша оставляли на попечение дочери уборщицы, потому что родители были неимоверно загружены работой. В 1910 году Никон Алексеевич пошел на повышение – его пригласили в Выльгорт возглавить школу. Провожать семью вышло все село. Среди его учеников было много известных коми интеллигентов – писатель Михаил Лебедев, Вениамин Чисталёв, чье имя носит республиканский колледж культуры. В Выльгорте под руководством Никона Старовского было построено новое здание школы (ныне это памятник истории и культуры регионального значения). А юный Володя поступил в гимназию и сразу же показал себя отличным учеником. Лучше всего ему давалась математика, и было ясно, что дальше его дорога – в университет, а затем в науку.

– В принципе так оно и получилось, но с некоторыми отклонениями. В 1917 году произошла революция, начался голод. Крестьяне кормились со своих огородов, интеллигенции было труднее, поэтому Володе пришлось искать работу, – пояснил гид. – В это время Ленин разослал во все губернии и уезды распоряжение создать бюро по статистике. Новые власти на местах были озадачены – где взять таких специалистов? Требуется знание методик. В Коми был один специалист, но он сидел в тюрьме, потому что считался врагом советской власти. Василий Попов был земским активистом, однокашником Никона Старовского, скрывался от советской власти в лесу, но был вынужден сдаться, потому что арестовали его сына. После ленинского распоряжения пришлось его выпустить при условии, что он возглавит статистическое бюро. Однако на этом посту в одиночку было не справиться, и Василий Попов попросил своего друга Никона Старовского помочь подобрать грамотного человека, хорошо считающего, который мог бы быстро овладеть методами статистики. И тот не нашел ничего лучшего, как предложить на эту должность своего 14-летнего сына.

Так что Владимир Старовский не выбирал свою профессию, а, как говорят в таких случаях, профессия выбрала его. В 15 лет он уже был заместителем Василия Попова, при этом ему приходилось еще и учить других премудростям статистики. Неслучайно одной из его первых научных работ стала «Азбука статистики».

Слово «статистика» означает «состояние дел в государстве». Большевикам были необходимы эти данные, поэтому одна за другой проводились различные переписи. В Коми крае Василию Попову власти не очень-то доверяли, а вот Владимиру Старовскому доверяли полностью. Его отправляли в Москву на конференции и съезды. Он поступил в ЗИНО – Зырянский институт народного образования, который впоследствии стал Коми пединститутом. За два года Владимир окончил институт и в 1924 году с выданной рекомендацией отправился поступать в МГУ на отделение статистики, так называемый ФОН (факультет общественных наук).

Самое удивительное, что вступительный экзамен юноша провалил. Тем не менее домой решил не возвращаться. Найти жилье было очень сложно, и после долгих поисков Владимир со своим приятелем устроился в морге Дорогомиловской больницы. Несколько месяцев ночевал рядом с трупами.

– Почему он не поступил? Я предполагаю две причины, – выдвинул свою версию рассказчик. – Во-первых, подкачало социальное происхождение. Конечно, он не сын буржуя, тогда бы вообще была закрыта дорога в вуз, но и не пролетарского происхождения. А интеллигенция – всего лишь прослойка. Второй момент. Пролетариев принимали в вузы, но, учитывая их уровень образования, сначала подготавливали на рабфаке. Математику Владимир сдал блестяще, а вот по обществоведению и марксизму его никто не натаскивал. Юноше рекомендовали обратиться в наркомат по национальностям. Там его приняли с радостью, накормили и дали рекомендацию – «пройдешь как представитель малого народа севера». И в итоге он поступил в Московский университет.

Невольный взлет карьеры

Во время учебы одаренного студента, учитывая его опыт работы в статистике, приняли в аппарат Центрального статуправления. Старовский поступил в то учреждение, где проработал до конца своей жизни. После окончания МГУ карьера ученого пошла нормально, а вот карьера в ЦСУ не заладилась. Владимир защитил кандидатскую, докторскую, стал профессором, преподавал в Плехановском институте, институте красной профессуры, причем, будучи беспартийным, он готовил партийных работников. В 1930-м его приняли кандидатом в партию, но целых десять лет он числился кандидатом. Зато это спасло ему жизнь. Когда в 1937 году стали проводить перепись, он был в третьем эшелоне – всего лишь помощником начальника отдела учебных заведений – и миновал репрессий. Сразу пошел на повышение, потому что надо было заменить выбывших и проводить вторую перепись.

– При подготовке повторной переписи совещания проводились при Сталине. Все сидели за столом, а Сталин прохаживался с трубкой и слушал. Дошли до момента – как определять национальность, если родители разных национальностей – по отцу или по матери. Старовский сказал: «Я предлагаю определять по матери». «Это еще почему?» – поинтересовался Сталин. «Так надежнее». Вождь хмыкнул. Дошли до раздела «вероисповедание». И тут Старовский проявил неслыханную дерзость. Он сказал: «Иосиф Виссарионович, предлагаю вообще убрать этот пункт». Дерзость заключалась в том, что этот пункт предложил сам Сталин, чтобы показать, что в стране победившего социализма с религией покончено, большинство населения уже неверующие. Однако перепись 1937 года показала, что больше 50 процентов – верующие. Сталин спросил, почему следует убрать эту графу. Старовский пояснил: «В Библии говорится, что после того, как всех перепишут, наступит конец света, поэтому многие будут бояться участвовать в переписи». «А вы что, знаете Библию?» – спросил Сталин. «Да». Хорошо знавший Библию Сталин устроил Старовскому настоящий экзамен и остался удовлетворен полученными ответами, – привел примечательный эпизод Игорь Бобраков.

Результаты переписи 1939 года устроили вождя. Но возникла проблема с начальником Центрального статуправления. Его руководителем был Иван Краваль, которого расстреляли. Вместо него назначили малообразованного партийного деятеля, главной целью которого было не поднять статистику, а выжечь каленым железом контрреволюцию. Прошло несколько месяцев, и репрессировали его самого. И далее начальники сменяли друг друга, не задерживаясь на этом посту.

В то время ЦСУ было подразделением Госплана, которым руководил любимец Сталина Вознесенский (позже он проходил по Ленинградскому делу и после войны был расстрелян). На одном из совещаний вождь спросил Вознесенского, когда он найдет нормального начальника ЦСУ. Тот пытался объяснить, что необходим человек, хорошо разбирающийся в статистике. И тогда вождь вспомнил про совещание накануне переписи 1939 года: «А вот этот, который Библию знает, подойдет?» И уже на следующий день Старовский стал начальником Центрального статистического управления.

– На тот момент ему было 35 лет. До него было восемь начальников статуправления, пять из них были расстреляны. Старовский продержался на этом посту 35 лет при трех генсеках – Сталине, Хрущеве, Брежневе. Притом, что при каждом новом генсеке все правительство менялось, а он устоял, – подчеркнул рассказчик.

Под дамокловым мечом

Сталин любил работать ночью, поэтому все начальники оставались на работе и ждали звонка. Однажды Старовского предупредили, что ему сегодня позвонит вождь по такому-то вопросу. Старовский вызвал сотрудника, который курировал эту тему, и велел ровно в 12 ночи с бумагами ждать в приемной.

– И вот звонит Поскребышев: «Через пять минут позвонит товарищ Сталин». Старовский выскакивает в приемную, а сотрудника там нет. Секретарша сообщила, что он куда-то вышел. «Быстро его найти!» Все кинулись искать, но Сталин позвонил, а сотрудник так и не нашелся. К счастью, у Старовского была уникальная память, и он сумел ответить на все вопросы. И когда положил трубку, прибежал взмыленный сотрудник. Оказалось, он отлучился в туалет, а сказать об этом секретарше ему было неудобно, – привел трагикомичный случай гид.

Из-за своей фамилии Старовский страдал неоднократно. В 1930 году четверо авторов с фамилиями на «ский» выпустили учебник для вузов «Теория статистики». И их тут же подвергли критике, назвали учебник контрреволюционным, составленным белополяками. Однако выяснилось, что трое из четырех авторов – евреи, а четвертый – Старовский. В тот раз он отделался легким испугом.

Гораздо сложнее была ситуация в 1950 году, когда в ходе экономической дискуссии сотрудник Госплана Ярошенко подверг критике книгу «Теория социалистической экономики», которую написал сам Сталин. Ярошенко считал, что нельзя политизировать экономику. Сталин разозлился, Ярошенко уволили и отправили в Иркутск. Но тот стал возмущаться, после чего его арестовали. Вождь велел выяснить, кто его надоумил, и оказалось, что научным руководителем Ярошенко, когда он писал диссертацию, был Старовский. Старовского вызвали в Политбюро ЦК, и ему пришлось объяснять, что диссертация была совсем на другую тему.

– Когда он вышел, Сталин спросил про Старовского: «А он кто по национальности». «Говорит, что коми», – ответил Молотов. «А нет такой коми фамилии – Старовский, – возразил вождь. – Он польский еврей и скрыл свою национальность». И это было гораздо страшнее, потому что началась борьба с космополитизмом. Чаще всего таких людей просто увольняли, но если скрыл свое происхождение, это означало, что ты контрреволюционер. Старовского вызвали в московский горком партии, Хрущев на него наорал. Его всячески песочили. Он пытался объяснить, что он коми, но никто его не слушал. Старовского исключили из партии, и он ждал ареста. Но, понимаете, какая ситуация: руководитель ЦСУ не мог просто уйти. Вся статистика была в то время засекречена, и надо было кому-то передавать дела. Старовский каждый день приходил на работу, уже фактически исключенный. На него смотрели, как на ходячий труп, и так длилось месяца два или три. В конце концов нервы у Владимира Никоновича не выдержали, он позвонил Молотову с вопросом, кому передавать дела. Тот перенаправил его к Сталину. Старовский позвонил: «Иосиф Виссарионович, кому мне передавать дела?» «А что, некому передавать дела?» – «Некому». – «Ну, так работайте». Его восстановили в партии, и все обошлось, – рассказал Игорь Бобраков.

Правда и неправда Великой Отечественной

Рассказывая о статистике в годы Великой Отечественной войны, автор книги остановился на одном непростом моменте.

– Когда в 1950-е годы Старовскому хотели дать члена-корреспондента, его несколько раз прокатывали. Келдыш прямо называл Центральное статуправление «министерством неправды». Но Старовский в этом не виноват. Он знал, чем кончили его предшественники, и был вынужден крутиться. Еще до Старовского, когда Сталину дали данные по питанию в столовых и оказалось, что питание очень плохое, вождь сказал: «Что это за игра в цифирь?» Данные же переделали. Это касалось очень многих вещей, – отметил ведущий экскурсии.

Началась война, и пришел звездный час Старовского, потому что наступило время, когда требовалась правда. Не надо было никому пудрить мозги, нужно было знать – что, где, сколько, как.

В октябре 1941 года все статуправление отправили в Томск в эвакуацию. Руководству дали улучшенный вагон (с сидячими местами как в электричке), остальные ехали в товарняках. Ехать пришлось долго, и в это время умер младший, только что родившийся сын Старовских. Старший Олег выжил. Остановились в Куйбышеве, где дислоцировалось все советское правительство, и Старовскому постоянно приходилось мотаться между Москвой и Куйбышевым.

– Почему это был звездный час Старовского? Он придумал совершенно новый метод работы статистики – так называемые срочные переписи. Вообще статистические данные во время войны играли не меньшую роль, чем разведданные. Например, при эвакуации предприятий, надо было знать, где их разместить, откуда организовать поставки сырья и так далее. И тогда Старовский напряг всех разбросанных по стране сотрудников статуправления – в кратчайшие сроки узнать и передать требуемую информацию. Эти срочные переписи очень помогли. За это Старовский получил орден Ленина.

Когда война закончилась, правда снова стала не нужна. Самая главная правда – это сколько погибло советских людей. Старовский предложил провести перепись населения, но понимая, что Сталину не нужны истинные цифры, эту информацию засекретить. Однако Сталин не решился.

– Но все-таки какую-то цифру назвать было надо. Комиссию возглавил глава Госплана Николай Вознесенский (это еще было до Ленинградского дела). Со Старовским они сделали примерный подсчет – получилась цифра примерно 16 миллионов. Сталин возмутился: «Такой цифры не должно быть» – и назвал другую – семь миллионов. Почему именно семь миллионов? Надо было показать, что, с одной стороны, потери все-таки были большими и наша страна пострадала в войне больше всех. С другой стороны, надо было показать, что победа была не пиррова, а 16 миллионов – это пиррова победа. Семь миллионов потеряла Германия, и у нас тоже потери составили столько же. Но Старовский не оставлял надежду назвать истинную цифру, он пользовался какими-то своими методиками и установил цифру в 20 миллионов. Впервые назвал ее министру иностранных дел Шепилову, который ехал на встречу с японской делегацией и запросил данные о погибших. Эта цифра вскоре стала известна в узких кругах. Первым ее озвучил Хрущев, но не публично, а в письме шведскому министру. До перестройки цифра 20 миллионов погибших в Великой Отечественной войне была официальной.

Связь с родиной

Старовский никогда не забывал о своей родине. В 1960 году руководитель ЦСУ стал депутатом Верховного Совета СССР по Печорскому округу Коми АССР и старался лоббировать интересы своего округа. Благодаря своей высокой должности Старовский имел возможность помогать республике, чем активно пользовались местные руководители. Как минимум, два раза в год они встречались на заседаниях Верховного Совета и обращались к нему с просьбами.

Как-то в 1960-е годы для детей печорских железнодорожников раздобыли путевки в пионерский лагерь в Закарпатье. Но возникла проблема с доставкой – поездка была с пересадками в Москве и во Львове. Попросили в министерстве путей сообщения отдельный вагон, но там отказали. Тогда позвонили Старовскому, и он заверил, что поможет. Сопровождающие переживали: мало того, что надо несколько сотен детей перевезти в Москве на другой вокзал, их надо чем-то занять в течение дня в столице. Вдруг в Александрове в поезд зашел молодой человек – сотрудник ЦСУ и сообщил, что прислан Старовским и все будет организовано, как надо. На Ярославском вокзале ребят из Коми встретили парни и девушки с цветами, и среди встречавших был сам Старовский. На Комсомольской площади детей рассадили в четыре автобуса и отвезли в Кремль, они посетили Мавзолей и проехали с экскурсией по Москве. Старовский договорился, что во Львове вагон с детьми из Коми отцепят и прицепят к ужгородскому составу, проследил, чтобы в дороге ребят хорошо кормили. А родителям отправил телеграмму, что все в порядке. Родители в благодарность прислали ему печорской семги, которую он передал в столовую, чтобы на эту сумму закупили фрукты-овощи и передали в детский сад. Через год эта история повторилась.

Обязана республика Старовскому и тем, что в Сыктывкаре появился университет. Владимир Никонович сделал для этого немало и даже рассматривался на должность ректора. В чем именно заключалась эта помощь, экскурсовод рассказал возле главного корпуса СГУ.

Об университете в Коми заговорили еще в 1950-е годы, когда Зосима Панев стал председателем Совмина Коми АССР. Подсчитали, и выяснилось, что по деньгам выходит примерно одинаково: что на строительство университета, что на строительство дороги Микунь – Сыктывкар. Дорога была важнее. В 1960-е годы вопрос об университете поднимали председатель президиума Коми филиала Академии наук Владислав Подоплелов, будущий ректор СГУ Валентина Витязева и другие известные люди. Вопрос стали продвигать руководители республики, но к кому бы они ни приходили, получали отказ. Советский Союз был предельно забюрокраченным государством, без разрешения Москвы в те времена невозможно было даже баню построить. Требовалось получить разрешение массы инстанций.

– И только один высокопоставленный чиновник, к которому пришел с этой идеей Зосима Панев, услышав про университет, улыбнулся и сказал: «Сделаем!» Это был Владимир Старовский, – рассказал гид. – Первым делом он дал задание своим сотрудникам выяснить, сколько кандидатов и докторов наук – коми по национальности – живут за пределами республики. Через несколько месяцев справка была готова. Получалось, что если приплюсовать к этому числу кандидатов и докторов Коми филиала Академии наук, то профессорско-преподавательский состав для нового вуза вполне набирался. Далее Старовский позвонил всем начальникам, отказавшим в этой заявке, и дело сдвинулось с мертвой точки.

Здания первого и второго корпусов будущего СГУ первоначально строились для будущего педучилища и медучилища, но было решено передать их университету. Когда встал вопрос о ректоре, рассматривалась кандидатура Старовского, но для него это было понижение, и его возраст был уже преклонный.

Назначенный ректор Валентина Витязева обратилась к Старовскому за помощью, чтобы укомплектовать университетскую библиотеку, и тот распорядился передать из фондов библиотеки ЦСУ несколько тысяч книг.

Экскурсия-презентация завершилась возле здания Комистата, строительства которого тоже добился глава ЦСУ.

В последние годы жизни здоровье Старовского стало подводить. В 1973 году при посещении кремлевской поликлиники у него остановилось сердце. Рядом находился личный врач Брежнева, который успел его откачать. Больного отправили в санаторий, вернувшись оттуда, глава ЦСУ сразу же вышел на работу. 3 мая 1975 года отметили 70-летие Владимира Никоновича, вручили ему четвертый орден Ленина, присвоили звание Героя Социалистического Труда. В августе с почетом проводили на пенсию. Но в качестве пенсионера союзного значения Старовский прожил всего два месяца – 20 ноября 1975 года его не стало. ↓

Галина ВЛАДИС

Фото Национального музея РК и библиотеки Комистата