Судья Александр Шадлов: «Приговором чаще всего недовольны и защита, и обвинение»

В последний год в связи с возбуждением рекордного количества коррупционных уголовных дел в отношении vip-персон в центре внимания находился Сыктывкарский городской суд, судьи которого и рассматривали уголовные дела в отношении представителей местной элиты, и избирали меры пресечения для них. К тому же судьи готовятся к переезду – близится к завершению строительство пристройки к зданию суда, стоимость работ превысила 600 миллионов рублей. Об особенностях работы служителей Фемиды в этот непростой период «Республике» рассказал председатель Сыктывкарского городского суда Александр Шадлов.

– Под окнами суда уже третий год идет строительство. Когда планируете новоселье?

– Сразу уточню: Сыктывкарский городской суд хозяйственную деятельность не ведет, заказчик строительства – Управление Судебного департамента в Республике Коми. По плану сдача объекта – в декабре 2016 года. Но думаю, что строители могут не уложиться – по самым разным причинам. Конечно, ждем чуда – сдачи объекта в срок, но если задержка и произойдет, то примерно на три месяца. В худшем случае отмечать новоселье планируем в первом квартале 2017 года. В пристройке будет размещаться большинство судей – как криминалистов, так и цивилистов – тридцать четыре из тридцати семи.

В рабочую документацию в процессе строительства приходится вносить изменения. С 2018 года городские и районные суды будут работать с участием присяжных заседателей, для них должны подготовить залы судебных заседаний, совещательные комнаты, а для этих помещений предусмотрены определенные требования. Мы должны предусмотреть все нюансы, например, в совещательной комнате для присяжных заседателей должен быть не один туалет, а два. Если вдруг среди присяжных заседателей окажется человек с ограниченными возможностями, для него тоже должны быть предусмотрены определенные условия. В пристройке обязательно будет гардероб для посетителей – сейчас многие обращают внимание на его отсутствие.

Последние три месяца мы работаем в еще более стесненных условиях, чем обычно, поскольку часть площади отняло обустройство переходов между старым зданием и пристройкой, которые должны быть на каждом этаже. Так что сами с нетерпением ждем новоселья.

– Раз уж речь зашла о присяжных заседателях, как вы относитесь к тому, что суд присяжных будет рассматривать уголовные дела и в городских и районных судах, а не только в Верховном суде Коми, как сейчас?

– Нормально отношусь. Мы пережили уже многое: работали и с народными заседателями, и без народных заседателей, и в тройках. С присяжными заседателями еще не имели дела, но у нас есть судьи, и я в частности, которые работали с народными заседателями, так что для нас будет много нового, но и будет с чем сравнить. Принципиально новыми процедурами для судей станут отбор коллегии присяжных заседателей и составление опросных листов, с этим, боюсь, будет сложно. Но мы уже отобрали тех судей, которые будут работать с присяжными заседателями, подготовили план их обучения, повышения квалификации. В этом нам будут помогать старшие товарищи из Верховного суда Республики Коми, имеющие опыт работы с присяжными заседателями, также планируем и работу с научным сообществом в этом вопросе. Сейчас в коллегии Верховного суда двенадцать присяжных заседателей – это все-таки очень много. Но в городских и районных судах будет коллегия из шести присяжных заседателей, и отбор, и работа, надеемся, будет несколько проще.

– Много ли будет желающих воспользоваться правом на рассмотрение дела судом присяжных?

– Если смотреть по количеству, то в прошлом году у нас было порядка тридцати пяти – сорока уголовных дел, которые подпадают под суд присяжных. Это уголовные дела по части 4 статьи 111 УК РФ (нанесение тяжких телесных повреждений, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего), части 1 статьи 105 УК РФ (убийство) и части 2 статьи 105, по которым не предусматривается пожизненное лишение свободы. Конечно, не каждый подсудимый заявит ходатайство о рассмотрении уголовного дела судом присяжных, но если такое решение примет хотя бы половина, то получается двадцать уголовных дел в год.

Главное, чтобы стороны понимали важность представления доказательств, которые являются допустимыми. Это вопрос подготовки сторон: и суд должен быть достаточно профессиональным, и сторона защиты, и сторона обвинения. Если у нас пусть не все, но очень многие адвокаты работали с судом присяжных, то со стороны обвинения – только сотрудники прокуратуры республики, городские прокуроры не имеют такого опыта.

Размещение присяжных тоже, думаю, станет для судов серьезной проблемой. Мы уже заложили в проект четыре зала для присяжных и четыре совещательные комнаты, но не во всех городских и районных судах есть такие возможности. В Эжвинском районном суде, как мне кажется, могут возникнуть сложности. Но мы будем готовы предоставить свои залы для близлежащих судов – это Эжва, Сыктывдинский район.

– Какова нагрузка на судей Сыктывкарского городского суда, в частности цивилистов?

– Она неимоверна. По итогам полугодия на одного судью в среднем приходилось 75 дел в месяц. Официальной нормы нагрузки на судью у нас сейчас нет, но в далекие девяностые годы она существовала: семь уголовных и семь гражданских дел в месяц. Я прекрасно понимаю граждан, которые жалуются на долгое рассмотрение дел в суде, но ведь и судей при такой нагрузке можно понять. Только в мае нам поступило почти три с половиной тысячи гражданских исков – а судей-цивилистов всего двадцать два.

Приходилось слышать мнение, что граждане не доверяют суду, тем не менее наша практика показывает обратное, поскольку суд сейчас – та инстанция, в которой человек может получить реальное решение своих проблем. И споры между гражданами, и споры между организациями, и разногласия между работником и работодателем – все проблемы решает суд.

Цивилисты у нас в такой ситуации, что и описать невозможно: сколько есть дел, столько и рассматривают. У нас есть судьи, которые с начала года уже рассмотрели более семисот дел – только гражданских, не считая административных дел, пересмотров, материалов. При этом с каждым годом количество гражданских исков только увеличивается. Если за весь прошлый год мы рассмотрели чуть более одиннадцати тысяч дел, то в этом году – уже больше двенадцати тысяч, и это при том, что впереди еще три месяца работы.

По уголовным делам у нас есть определенная стабильность, каждый год количество дел примерно одинаково, но изменилась структура дел, в том числе и в связи со всем известными событиями, связанными с возбуждением уголовного дела в отношении представителей руководства республики. Уголовные дела стали сложнее, объемнее.

– В последний год действительно значительно увеличилось количество уголовных дел, возбужденных в отношении vip-персон. Сказывается ли повышенный интерес к резонансным процессам если не на работе судей, то на их настроении?

– В определенной степени, конечно, работать стало сложнее. В таких процессах судья должен быть в два раза более собранным, постоянно контролировать и себя, и ситуацию. Судебные процессы проходят открыто, но все-таки судьи – люди не публичные. Они готовы и к вниманию прессы, и к обсуждению уголовного дела представителями общественности, но не могу сказать, что шумиха, иногда совершенно неоправданная, не осложняет работу. Все мы – люди, читаем те же комментарии в интернете, слышим разговоры, смотрим телесюжеты. Это накладывает определенный отпечаток, сказывается на настроении, особенно когда критические высказывания несправедливы.

– Довольно часто обсуждают меру наказания: одни говорят, много дали, другие мало. В ряде случаев наказания за вроде бы аналогичные преступления действительно довольно сильно разнятся. А чем руководствуется судья, выбирая меру наказания?

– Судья, рассматривая дело, должен для начала убедиться в том, что доказательств вины достаточно, что преступление вообще имело место. Если он приходит к выводу, что человек совершил преступление, начинает формировать наказание, при этом учитывается и признание подсудимым вины, и возмещение ущерба. Возьмем уголовное дело в отношении экс-мэра Сыктывкара Ивана Поздеева, который был приговорен к условному лишению свободы. Я знаю, что это вызвало бурные обсуждения. Но кто бы что ни говорил, подсудимый все, что должен был, возместил. Ущерб, причиненный его действиями, составил более двенадцати миллионов рублей, он эту сумму выплатил. И судья не мог этого не учесть.

Но на сегодня существует другая тенденция. Например, рассматривается уголовное дело в Сыктывкарском городском суде, человек признается виновным, скажем, в совершении преступления коррупционного характера, хищения, мошенничества, приговаривается к наказанию в виде реального лишения свободы. Приговор поступает на апелляцию, и подсудимый, получив уже реальный срок, посидев за решеткой, решает, что нужно срочно что-нибудь предпринять для смягчения наказания – к примеру, возместить ущерб, хотя бы частично. Он ущерб возмещает, вышестоящая судебная инстанция учитывает это, смягчает наказание, подсудимый получает снижение наказания, а иногда и условное лишение свободы. Казалось, что ему мешало возместить ущерб, когда дело рассматривалось в суде первой инстанции? На этом этапе никакого раскаяния и желания возместить ущерб у него не возникало. Когда замаячила перспектива оказаться в колонии, заплатил и получил смягчение наказания. Правильно ли это? Наверное, правильно, поскольку основные цели – неотвратимость наказания и возмещение ущерба – достигнуты. Но ведь не каждая из сторон остается довольной таким поворотом дела.

Люди вообще очень редко довольны приговорами суда. Какое бы наказание ни назначил судья, чаще всего выясняется, что подсудимый хотел получить меньше, потерпевший и гособвинитель – чтобы наказали по максимуму, а бывает и по-другому, по каждому делу по-разному. Даже бывали случаи, когда подсудимый, приговоренный к лишению свободы, находил в себе совесть и мужество сказать спасибо суду за профессионализм и объективность. Добрые слова мы слышим куда реже, чем, мягко говоря, недобрые.

– Говорят, что прокурор или адвокат могут повлиять на решение судьи – «порешать» вопросы. А как в Сыктывкарском городском суде складываются отношения судей со сторонами защиты и обвинения?

– Судьи знакомы и с прокурорами, и с адвокатами, это понятно: регулярно встречаются в залах суда. При встречах на улице не здороваться и не подавать руку было бы, наверное, странно с точки зрения общечеловеческой этики. Но это не говорит о том, что какие-то вопросы можно «порешать» за рамками судебного процесса. Даже если у судей есть родственники, которые работают в прокуратуре или являются адвокатами, это не дает им никаких «преимуществ». Любое упоминание в деле кого-то из родственников является основанием для отвода судьи. А вообще, судья, прежде чем приступить к рассмотрению дела, должен сесть и внимательно его изучить. Даже если в деле фигурируют не родственники, а близкие друзья, наши судьи докладывают мне об этом и берут самоотвод. Дело передается на рассмотрение другому судье. Ну а чтобы адвокат запросто заходил в кабинет к судье и что-то там «решал» – этого не бывает. А если говорят, что они могут с судьей решить что-то, могу сказать честно: обманывают клиентов.

Нет, скрывать не буду, иногда адвокаты и прокуроры находятся в кабинете судьи – знакомятся там с материалами дела. Но это только потому, что в здании суда нет комнат, где они могли бы это сделать. Кстати, в новой пристройке кабинеты для ознакомления с материалами дела предусмотрены – и для прокуроров, и для адвокатов. Им не придется больше знакомиться с материалами ни в коридорах, ни в приемной, ни в канцелярии, ни тем более в кабинете судьи. Так что, наверное, не только судьи с нетерпением ждут нашего новоселья.

Беседовала Людмила ВЛАСОВА

Фото Дмитрия НАПАЛКОВА