Андрей Кораблев: «Спокойной жизни я не желал никогда»

В 2013 году в России заработала федеральная программа по строительству 32 региональных перинатальных центров. Республика Коми не вошла в число «остро нуждающихся», и в ближайшие десятилетия рассчитывать на это явно не приходится. Причина, почему республику обошла федеральная программа, понятна: за последние 20 лет службы родовспоможения и выхаживания недоношенных детей в Коми и без федеральной поддержки совершили прорыв. Регион вышел в лидеры по низким показателям младенческой смертности по России. Тем не менее заслуженный врач РФ, кандидат медицинских наук, заведующий отделением выхаживания недоношенных детей Республиканской детской клинической больницы Андрей Кораблев, более 25 лет занимающийся проблемами младенцев, родившихся преждевременно, считает, что эффективность педиатрии нужно оценивать по другим параметрам, и, несмотря на все достигнутое, республике еще нужно сделать очень многое, чтобы не только сохранить позиции в вопросах детского здравоохранения, но и выйти на новый виток развития.

– Историю вершат люди. Наверное, надо отдать должное тем медицинским менеджерам, благодаря которым за два десятка лет республика совершила такой качественный прорыв в вопросах детства и материнства.

– Прорыв стал возможным благодаря сочетанию нескольких факторов. К определенному моменту в регионе стали из рук вон плохими очень важные показатели, характеризующие состояние службы. И произошло то, что мы и называем ролью личности в истории. Под руководством Валентины Белых, призванной тогда возглавить отдел детства и материнства минздрава Коми, на уровне министерства была разработана концепция, позволившая совершить революцию республиканского масштаба в акушерстве и детском здравоохранении. И мы гордимся, когда видим фрагменты этой концепции в нынешних федеральных приказах и установках. Безусловно, большую роль сыграл и министр здравоохранения Георгий Дзуцев, и глава республики Юрий Спиридонов, который вник в тему и не стал ничему препятствовать.

– Каково ваше личное участие в этом прорыве?

– В тот период гораздо больше, чем я, по вопросам снижения показателей младенческой смертности сыграли люди, которые имеют прямое отношение к реанимации новорожденных. А нашей задачей было в условиях концентрации всех тяжелых матерей и детей выстроить по-новому их выхаживание и реабилитацию. За много лет до того, как был установлен соответствующий федеральный порядок, мы без оглядки на безнадежно отстающие от наших реалий федеральные приказы перераспределили потоки больных, и каждое отделение (неонатальной реанимации, отделение недоношенных новорожденных и отделение патологии новорожденных) профильно стало заниматься своим делом с достаточно хорошими эффективными показателями. Огромное значение сыграло выстраивание взаимодействия с нашим перинатальным центром. В этом плане надо отдать должное главному врачу РДКБ Игорю Кустышеву, благодаря которому, несмотря на очень большой скептицизм со стороны некоторых коллег, мы пошли по пути централизации и стали работать с перинатальным центром как звенья одной цепи. По сути – как одно учреждение.

Но со временем ситуация меняется, уходят сильные менеджеры, поменялась система власти, ужесточилась «вертикаль». Продолжали вырабатываться какие-то концепции, дорожные карты. И вот этот приводной ремень – между хорошими идеями и доведением до практического ежедневного результата – перестал работать. А ведь у нас была масса хороших начинаний. Например, создание реабилитации и этапного наблюдения, о чем мы говорили с 2000 года, и что стало претворяться в жизнь лишь 2-3 года назад, когда соответствующий порядок был спущен с федерального уровня. Было упущено столько времени.

И относительно показателей младенческой смертности, которыми на всех уровнях гордилась республика. Интеллектуальный прорыв, идея Валентины Белых сыграли огромную роль и вывели регион вперед. И другие регионы, и это, безусловно, хорошо, переняли нашу систему. Но в большинстве из них эту систему удалось дополнить материально-технически. Сегодня, когда строятся перинатальные центры, детские больницы, пресловутые «показатели» улучшаются семимильными шагами, и это говорит о том, что вскоре мы останемся за пределами десятки лидеров в вопросах младенческой смертности. Хотя я бы использовал в качестве достижения нашей медицины не только этот показатель, а складывал бы его с показателем инвалидности у недоношенных детей, достигших полутора лет. Это более честная и объективная картина состояния медицины в любом регионе.

Сегодня же наши возможности практически исчерпаны, все, что возможно было сделать в существующих условиях, сделано. Из последнего: при поддержке республиканского бюджета построен теплый переход из перинатального центра в неонатологический корпус нашей больницы, что позволяет не ухудшить, не нарушить состояние недоношенных младенцев при транспортировке. Слава богу весь этот ужас, когда нужно было спускаться по лестнице, выносить ребенка на улицу и перевозить его в машине по нашим «замечательным» дорогам больничного городка, ушел. Переход – это огромный шаг вперед. А если бы республика помогла нам перестроить административный переход между корпусами, мы бы имели возможность более оперативно взаимодействовать с родильными домами и, главное, обустроить новые реабилитационные койки, и не только для выходцев из наших отделений.

– Тем не менее служба не стоит на месте, за последние годы у вас внедрены новые методики, с которыми вы года два назад знакомили журналистов.

– Да, это лечение глаз от ретинопатии, новые методики дыхательной терапии, что позволило нам выхаживать детей с бронхолегочной дисплазией. В этом плане мы идем вровень с большими центральными клиниками. А оборудование для этих методик было приобретено благодаря федеральной программе по модернизации отрасли. К сожалению, в периоды между подобными централизованными «вливаниями» финансирование медицины, как говорится, оставляет желать…

Так или иначе все держится на энтузиазме нескольких человек, по большому счету, чтобы развиваться дальше, необходимо строительство нового роддома, новых площадей, соответствующих современным строжайшим требованиям, реабилитационного отделения. Прекрасно понимаю, что мы не можем решать эти вопросы на уровне Федерации, но очень надеюсь, что на эту проблему обратит внимание республиканское руководство.

– Существует ли федеральная программа последующей реабилитации недоношенных младенцев?

– Только в этом году наконец почувствовалась заинтересованность на уровне Федерации в этом плане, так как регионы обязали собирать информацию об исходах у самых недоношенных детей, но никакого отдельного порядка действий пока не «спущено». Между тем появились сдвиги и в плане реабилитационных коек, в том числе в отделении патологии новорожденных. Распределены потоки реабилитационных детей по республике.

Как уже было отмечено, мы и до всех федеральных подвижек продолжали реабилитацию ребенка, родившегося с низким весом, и после выписки. В течение первого года жизни большая часть из этих детей неоднократно приезжают в отделение патологии новорожденных, где решаются важные вопросы дальнейшего лечения. Увлеченные специалисты «из любви к искусству» помогают нам, так, несколько лет с нами работала замечательный логопед, между тем как эта должность не прописана ни в каких федеральных «указивках». Но, к сожалению, энтузиазм не бесконечен.

– Не испытываете дефицит в специалистах?

– И у нас, и в перинатальном центре катастрофа со средним медицинским персоналом. В нашем отделении закрылся один сестринский пост, из четырех остались три. А средний медперсонал в деле выхаживания детей играет колоссальную роль, медсестры ежеминутно занимаются наблюдением детей. В нашей службе дефицит среднего медперсонала может привести к риску тяжелейшей инфекции для недоношенных детей. Но у меня создается впечатление, что на предмет острой нехватки среднего персонала нас просто вежливо выслушивали, и все. Ситуация чудовищная. Этим летом во время отпусков чуть было еще один пост не закрыли. Благо спасает то, что несколько последних лет у нас подрабатывают интерны и студенты филиала Кировской медакадемии, которые после третьего курса проходят специальную сертификацию. Ребята приходят, стажируются, с ними работает опытный персонал, для них это бесценный опыт.

– А вы помните свой первый опыт работы с новорожденными?

– Конечно, практику после четвертого курса Ленинградского педиатрического медицинского института я отрабатывал в Псковской области, в роддоме. Был дефицит кадров, и меня попросили поработать медбратом отделения новорожденных. И тогда я понял, как это здорово и интересно работать с маленькими. Тогда же я и решил, что буду заниматься новорожденными, хотя служба неонатологии тогда и сейчас – ничего общего. Дети, которые на тот момент по состоянию здоровья казались нам сложными, сегодня, в наших условиях, спокойно выписываются и живут под наблюдением педиатров.

– У вас  очень беспокойная жизнь. Как, по-вашему, многие ли нынешние выпускники медвузов способны, пусть не в полной мере, взять на себя подобную ответственность за ежедневную работу спасения жизни?

– Возвращаясь к вопросу о личном вкладе. Самый большой мой вклад, как и моих коллег, – нежелание спокойной жизни, чтобы система, которая однажды заработала в республике, не заканчивалась бы только этапом реанимации, чтобы все этапы выхаживания больных детей были упорядоченными. Наши отделения сложные, к сожалению, молодые врачи сегодня не горят желанием работать с такими трудностями. Есть и еще одна проблема. У нас всю жизнь была интернатура. Приезжали по 30 человек, потом по 20, а в последние годы приезжают по 5-6 педиатров. Возможно, я скажу достаточно крамольные вещи, но, похоже, создана система высасывания молодых кадров в столицы, а поколение, воспитанное на американских мультиках, не стремится возвращаться в провинцию.

Сегодня в связи с переходом на новые федеральные образовательные стандарты в российских вузах отменяется интернатура, и мы с ужасом ждем, что будет дальше, когда шестой курс выйдет на самостоятельную работу.

Это болезненная тема, мы понимаем, что для нас интернатура – ключевой год по сравнению со всем институтским образованием, когда начинающий врач находится под контролем старшего товарища, когда можно что-то подправить, помочь ему. Но что будет дальше, через десятки лет?

– На днях вы отмечаете круглую дату, с каким настроем подходите к этому дню?

– Юбилейного настроя нет абсолютно, очень многое еще требуется воплотить в профессии. Конечно, хорошо, что приедут родители, соберется вся семья, и это уже счастье.

Марина Щербинина

Фото Дмитрия Напалкова