Гармонист Владимир Трошев: «До глубины души я народник»

Выступления гармониста и певца Владимира Трошева собирают тысячи лайков и просмотров в соцсетях. Федеральные каналы снимают о нем телепередачи, например, в этом году он уже побывал в гостях у Андрея Малахова на шоу «Привет, Андрей!». Уроженец села Важгорт Удорского района выступает как сольно, так и вместе с единомышленниками. Выступлений народных исполнителей ждут не только в республике, но и за ее пределами. Отец и дед Владимира были баянистами, мать долгое время работала в Доме культуры. Парень впитывал любовь к музыке с ранних лет. Гармонист активно популяризирует национальную культуру, в обозримом будущем планирует открыть именную музыкальную школу, мечтает объехать с концертами все, даже самые отдаленные уголки Коми. Об этом молодой музыкант рассказал журналисту «Республики».

«В детстве хотел стать врачом»

– Вы родились в глубинке. С детства говорили только на коми?

– Да, все вокруг разговаривали на коми языке, даже математику нам учительница в первом классе на коми объясняла, так как по-русски мы, дети, плохо соображали. Потом из Удорского района семья переехала в Корткеросский, мне тогда было семь лет. Там уже русских побольше, поэтому русский язык стал лучше понимать. Там же пошел учиться в музыкальную школу.

– Кто повлиял на этот выбор?

– Мама. У нас в семье часто все собирались за столом и пели. Мама долго работала в Доме культуры. Дома пели, а когда ты слышишь, как запели одну песню, другую, то поневоле в это втягиваешься. Это становится частью тебя, ты вспоминаешь эти теплые встречи, посиделки с песнями, запоминаешь мотивы. Поэтому и начал музыкой заниматься, хотя в детстве хотел стать врачом.

– А пели на коми?

– Нет. Кстати, вот как сейчас молодежь слушает на английском песни, так и в коми деревнях раньше в основном модно было слушать и петь популярные песни на русском. Русские песни любили петь, даже зачастую не понимая язык. Пели, конечно, и на коми. Сегодня обратная тенденция: в деревнях коми песни больше популярны. Их хотят петь, потому что они близки людям, вызывают воспоминания о родителях, о былом.

– Расскажите о музыкальном образовании.

– Учиться продолжаю, поступил в Петрозаводскую государственную консерваторию. В музыкальной школе учился с восьми лет до шестого класса. В 14 лет поехал Сыктывкар, чтобы продолжить обучение в гимназии искусств при главе Коми. Потом отучился в республиканском колледже искусств. Учиться нравилось. Один из любимых преподавателей – Виктор Михайлович Напалков. Профессионал в своем деле. Он сам тоже коми и любит национальные колориты, спектакли ставит с национальным уклоном.

Много было заданий на коми языке, и это здорово подстегивало, дало понимание того, что язык не умирает, пока живы его носители. Это надо воспитывать в людях, чтобы они и дальше развивали свой язык, говорили на нем. Например, есть такие регионы, как Карелия, где уже мало говорят на национальном языке, только в деревнях, наверное. А у нас в Коми более-менее еще разговаривают. Главное – не допустить того, чтобы осталось только название Республика Коми, а сам язык и люди пропали.

– Вы сразу стали играть на гармони?

– Начинал с аккордеона. Причем он мне не очень понравился, потому что я хотел учиться играть на баяне. Аккордеон как инструмент более классический, а мне хотелось чего-то народного. В деревнях слышал, что играют на баянах. Но у меня в селе не играли, точнее, играли, но я этого не застал, так как отец и дед рано ушли в мир иной. Они оба играли, причем нигде не учились, а играли на слух. Такие люди больше ценились, потому что не знали рамок, не думали о том, что за произведение играют, в итоге получалось намного интереснее.

– А семейный баян сохранился?

– Нет, инструмент я застал уже в разобранном виде.

«Люблю импровизировать»

– Гармошка впервые попала в руки в колледже. Учитель играл, мне понравились звучание, простота, легкость, открытость. Берешь в руку инструмент, и такое ощущение, будто ты уже на нем играл, он легко тебе поддается. Наверное, на генетическом уровне заложена тяга к инструменту, как, скажем, принадлежность на уровне генетики к кузнечному делу, и все в семье становятся кузнецами, идут по стопам дедов. У меня то же самое. Взял в руки гармонь, и она мне сразу стала близкой. Вот мы с гармошкой и не расстаемся, выступаем вместе.

Играть я научился быстро, за три месяца уже играл порядка десяти песен. Три года назад, когда на фестиваль кузнечного мастерства «Кöрт Айка» приезжала съемочная группа программы «Играй, гармонь», я только начинал учиться, разучил семь песен, сыграл, и все их включили в телепередачу. Умение играть на аккордеоне мне помогло быстро освоить гармошку.

– Вы сказали, что люди без классического образования в деревнях на баянах и гармошках играли даже лучше, потому что они не ограничивали себя рамками. А вас классическое образование не сковывает?

– Они учились играть на слух, а не по нотам. Так больше импровизируешь. Я получил классическое образование, но не могу сказать, что классик, вообще нет, я народник и люблю играть на гармошке вольно, импровизировать, менять аккорды. Профессионалам это не очень нравится, но я так делаю, и в народе раньше так делали.

Гармошка есть у всех народов России и даже за ее пределами во многих странах считается «своим» инструментом. В каждый регион, куда бы ты ни приехал, люди говорят: «Это наш инструмент». И каждый играет на нем по-своему, с присущим колоритом того или иного региона. Если узбек возьмет гармошку и возьмет татарин, то будут совершенно разные наигрыши, по звучанию отличаются Русский Север, Коми и юг.

Знаю ноты, но на гармошке учил половину произведений на слух, половину с нот. Такой подход дает в итоге много возможностей для импровизации. Это все потом на тебя работает. Допустим, тебе грустно – играешь по-другому, на улице дождь, и это тоже сказывается на манере игры. У нас в республике же много гармонистов, и каждый сыграет по-своему. Они могут два часа играть, и их мелодии постоянно могут меняться, интерпретироваться по-разному.

А есть классические музыканты, и у них однообразие: они начинают играть ноты, а не импровизировать. Тем не менее многие умеют импровизировать. Скажем, мой друг Захар Петрушин – первый баян государственного ансамбля «Асъя кыа», у него классическое образование. Но он умеет с ходу сыграть любую мелодику в любой тональности. Классическое образование важно и нужно, но нельзя отходить от традиций, от народности, забывать свои корни, надо учиться интерпретировать, пропускать через себя.

– В этом плане гармонь дает большие возможности?

– Она простая: три «блатных аккорда», как я их называю. Если играть на гитаре, знать три аккорда, то тоже можно все сыграть. Людям нравится эта простота.

– Вы хотите получить высшее образование. А это ли имеет сегодня смысл?

– Это в любом случае опыт для меня. Пообщаюсь с музыкантами, с единомышленниками. Хочется развиваться, ведь когда ты играешь, то чувствуешь, что порой знаний не хватает. Да, может быть, высшее образование не так уж и нужно мне, но все мы знаем, что старшее поколение все равно будет потом пенять молодежи на недостаток образованности. В дальнейшем образование поможет устроиться и на какую-то другую работу по профилю, ведь не все же время буду только петь и играть.

Поступать не особо и планировал, как-то так получилось. Мы выступали с концертами, ездили по стране. Я совершенно забыл про поступление, но сам ректор позвонил и пригласил. За сутки туда добрался на своей старенькой машине и уже утром пришел на экзамен. С дурной головой сдавал, но все же сдал. Поступил на заочное, буду специализироваться на изучении вокала.

«В студенчестве играл на площади»

– Чем вызван нынешний всплеск популярности гармони в России?

– Если о республике говорить, то у нас на гармошке мало играют, а в России играют. Жизнь – это кардиограмма. Одно время был всплеск гармошки, потом все стали на баяны переходить, до сих пор много баянистов еще с того времени осталось. Затем был пик гитар, играли во дворах, пели песни. Теперь гармошка опять популярность набирает.

Сейчас нахожусь на фестивале казачьей песни в Великом Устюге, и тут много гармонистов, в том числе молодых. Гармонистов в России вообще стало много. Играют в разных направлениях. Одно дело исполнять классические произведения, у меня же гармошка как бы дополняет вокал: я играю и пою. Пропагандирую песни, которые раньше пели, да и молодежные тоже. До глубины души я народник, и именно это мое любимое направление. Своим ученикам навязывать ничего не буду. Все зависит от человека, от его личных музыкальных предпочтений, от того, что он слушает, смотрит.

На фестивалях и концертах среди зрителей и молодежь, и взрослые люди, которые еще помнят вечёрки под гармонь, веселые уличные гулянья, танцы под гармошку. Это подстегивает и тех, кто играет, в том числе меня. Классный фестиваль гармонистов проводится в Архангельской области. Многие влюблены в этот инструмент. Ведь даже в Гнесинке преподают гармошку, у нас в республике класс по гармони открылся в музыкальной школе в Корткеросе.

– Вы будете преподавать?

– Уже преподаю, один ученик есть, полгода ходит, а сейчас будет целый класс из шести детей.

– А в городах насколько популярна гармонь? Ведь не только в селах и деревнях играют.

– В студенчестве выходил играть на Стефановской площади. Смотрел на гитаристов и думал: «Почему бы не попробовать?» Люди к гармони совершенно не так, как к гитаре, относятся. Подходил почти каждый прохожий. Это большие заработки. Часто не мелочь кидали, а сторублевые купюры, один раз даже тысячу. Многие просили сыграть что-то конкретное. Им нравится, когда человек качественно играет и поет, и они это поддерживают.

Сейчас на улицах много гитаристов. Мне как преподавателю выходить на улицы уже не комильфо, много знакомых, не очень ловко себя чувствую. Но молодежи можно выходить с гармонью. Не вижу в этом ничего зазорного. Мечтаю открыть в Сыктывкаре музыкальную школу, где основным предметом будет гармонь. Я бы преподавал именно так, как считаю надо преподавать. Потому что преподавание, на мой взгляд, немного устарело и не соответствует нынешним требованиям детей.

Мы должны возвращаться к тому времени, когда музыкальные школы были переполнены, чтобы на одно место была конкуренция хотя бы два человека. А пока мы волоком тащим детей в музыкальные школы и дома культуры, потому что у них нет специалистов, на которых они бы смотрели и хотели бы быть похожими.

– Вас можно назвать популяризатором гармони, и детям действительно нужны такие примеры. А как вы стали набирать популярность в соцсетях?

– Мне повезло, что есть такие друзья, как Генрих Немчинов, Светлана Макарова и Светлана Качанова, которые помогли в этом плане. У нас много совместных проектов. Например, Генрих начал снимать на видео ансамбль «Исерга», с которым я работаю в Корткеросе. Эти видео стали набирать много просмотров. Большой импульс придало приглашение к Андрею Малахову на передачу «Привет, Андрей!». Это один из важных успехов. В эфир передача выходила три месяца назад. Я бы не стал говорить о популярности, это просто наша общая большая работа по сохранению национального колорита республики, по поддержке коми языка.

«Гармонь – моя подруга»

– 22 августа, в День республики, планируете выступить в Сыктывкаре?

– У нас много предложений. Даже в Крым пригласили с ансамблем гармонистов, в нем мои друзья, которые также на гармони играют. В Сыктывкар приглашают, но пока точно ничего неизвестно. Будем обсуждать ближе к дате. В планах объехать всю республику. Приедем даже в самые далекие деревни, где плохая дорога. Не надо жалеть ни себя, ни транспорт. Куда бы ни пригласили, мы приезжаем. Нам пишут «ВКонтакте», предлагают выступить, соглашаемся. Да, конечно, концерт платный – рублей двести билет стоит. Но мы тратим намного больше усилий и энергии. Зато такая отдача от зрителей, такая теплота, душевность. Большие сыктывкарские залы и залы других крупных городов не сравнятся с сельскими – с их душой и трепетным отношением к музыкантам. Приходят всем селом, с цветами, с подарками, собираются полные залы. Иной раз стол накрывают и в гости зовут. Такое ощущение, что к родственникам приехал.

– Энергообмен чувствуете во время концертов?

– Весь концерт построен у меня на том, что я вовлекаю зал в происходящее на сцене: люди начинают петь и танцевать вместе со мной. У нас и караоке в репертуаре. У людей к концу вечера ладошки горят от аплодисментов. Полтора часа проходят как 20 минут. Люди просят на бис спеть вместе с ними. Концерт построен так, что сначала я отдаю свою энергию, а потом меняю на их энергию. Да, это энергообмен. Пинг-понг такой: отдаю, получаю. Это дает возможность выдерживать по два-три концерта в день. Если бы только отдавал и не вовлекал бы зал, то это и мне самому было бы неинтересно, и за месяц бы выгорание наступило.

– Для музыкантов выгорание – частая проблема?

– Усталость чувствуется иногда, потому что много работаю. Мне тяжело остановиться. Даю себе отдых. Два-три дня мне достаточно, чтобы восстановиться. Выгорание как апатия какая-то, да, бывает. Мало будто сделал, мало добился, надо еще-еще, заставляешь себя работать, идти дальше, искать новые формы. Одни и те же концерты в скором времени надоедят, ищешь новые методы, как привлечь людей к своему творчеству, к коми культуре.

Выступаю теперь уже не один, а с ансамблем «Исерга», со своими друзьями езжу, это талантливые молодые гармонисты, которых я пропагандирую на своих концертах. Вот тот же Захар Петрушин играет в общей массе в государственном ансамбле, но по нему видно, что он больше сольный исполнитель. После выхода на сцену он сказал, что такого теплого приема у него никогда не было, чуть ли не плакал, видя, как принимают его сольное выступление. У него на странице «ВКонтакте» больше чем 50 лайков никогда не было, а теперь записи, которые публикует после концерта, набирают по 500-600.

– У вас есть хобби помимо музыки?

– Мне и моим друзьям повезло, что хобби и работа у нас это одно. Больше двух дней без инструмента не могу. Никуда не езжу без гармони, две всегда лежат в машине. В любой момент готов начать играть и радовать людей.

– Когда едете в автомобиле, какую музыку слушаете?

– Народную, авторскую музыку, звучат такие группы, как «Садко» и «Любэ», люблю шансон, часто включаю радио «Дача».

– Мой знакомый музыкант, который играет только классику, все остальное называет «не музыкой». Как вам такое мнение? 

– Для меня любая музыка – музыка. Слушаю вообще все. Не могу только слушать тяжелый рок. В искусстве можно проявлять себя по-разному: у кого-то кровь из носа хлынула, и он взял и картину кровью написал. Почему нет? Нравится – смотрите, не нравится – не смотрите. То же самое и в музыке, и в песнях. Да, мне, может быть, рок не нравится, но это тоже музыка, есть люди, которые рок обожают, и значит, он имеет право на существование, должен развиваться. Гармошка в роке может участвовать. Есть гармонист, например, который рок под гармонь пишет. Почему нет?

Творчество не ограничивается какими-то рамками. Современные песни на гармошке тоже разучивают, потому что когда провожу с детьми мастер-классы, то их ничем не завлечешь, пока с ними на одной волне не будешь. Это здорово, что мы можем творить. Если людям нравится, значит, это правильно, если нет, то им это и не нужно. Считаю, что это главный критерий в творчестве. Бывает, что так называемые профессионалы против этого, мое творчество им чуждо, по этому поводу у нас и споры бывают.

– Что для вас музыка вообще и гармонь в частности?

– Гармонь – это уже как моя подруга. Она и сейчас у меня в руках. Ездим вместе, я за ней ухаживаю, зачехляю перед сном, на концерте перед выходом целую. Музыка для меня – способ самовыражения, способ приобщения молодежи к нашей культуре, а также возможность рассказать о Республике Коми представителям других национальностей. ↓

Ярослав СЕВРУК

Фото из личного архива Владимира Трошева