Маршруты памяти Николая Суркова

Известный в республике историк и краевед Николай Сурков выпустил книгу воспоминаний «Вопреки ударам судьбы». Название отнюдь не случайное. Ему не исполнилось и года, когда он вместе с матерью и старшими братьями оказался в концлагере на территории Белоруссии. Малолетнему узнику удалось выжить только благодаря самоотверженности матери и девочки-подростка – двоюродной тети. 25 августа Николай Иванович отметит 80-летний юбилей. В своей книге, как написал в предисловии автор, он делится впечатлениями об увиденном и пережитом, рассказывает о самых ярких и драматических страницах биографии, подводит некоторые итоги большого и богатого на события жизненного пути.

Любое воспоминание ценно деталями и подробностями, ведь чем дальше от нас события, тем больше утраченной информации, восполнить которую становится все труднее. Тем значимее труд краеведов, сохраняющих и передающих атмосферу прошедшего времени. Книга Николая Суркова состоит из двух больших частей: первая биографическая, вторая – его изыскания, посвященные малоизвестным фактам из истории Коми края, опубликованные в разные годы в краеведческом приложении к газете «Республика» «Дым Отечества».

«На родной земле, в Глазуновском районе Орловской области, у меня много памятных мест. В деревне Хитрово в годы войны я родился. Там жили мои предки по отцовской линии – Сурковы. От них я получил фамилию, с которой иду по жизни. Из нашей семьи только мне одному довелось остаться в живых. Всему виной – война, которая проехалась кровавым колесом по моим близким», – начинает свои воспоминания автор книги.

Приезжая в родные края, он повторяет знакомые маршруты, предпочитая в этот момент одиночество. Земляки к этой привычке относятся с пониманием. Другим родным уголком для него стала Республика Коми, где Николай Иванович проживает с 1960 года. «Таким образом, моя судьба как бы вобрала в себя два региона, протянула между ними невидимые мосты», – констатирует повествователь.

Гибель отца

Николай Сурков родился в самый разгар войны, в августе 1942-го. Отца, Ивана Захаровича, на фронт не мобилизовали по причине полученной еще в детстве травмы – упал с телеги под колесо, которое проехало по шее. Из-за этого голова скривилась вбок. За Ивана Кривошея (такое прозвище ему дали односельчане) идти замуж местные девушки не желали, и свою невесту ему пришлось искать на стороне, в селе Архангельское, что в восьми километрах от Хитрово. Акулина Михайловна Мотина была разведена и была старше своего второго мужа на три года, но семейная жизнь с Иваном Захаровичем заладилась. До войны у супругов родилось двое сыновей, третий – Николай – появился на свет, когда на Орловщине уже вовсю хозяйничали фашисты. Коле едва исполнился месяц, когда не стало отца.

Летом 1942 года Ивана Захаровича, как и всех оставшихся в деревне мужиков, угнали заготавливать лес на границу Брянской области и Белоруссии. В это время здоровье у него резко ухудшилось, часто случались нервные срывы. Однажды в таком состоянии он отнял у охранника винтовку и погнался за немцами, те сначала в страхе разбежались от него. Но через некоторое время фашисты пришли в себя, напали на Ивана Суркова, обезоружили, крепко избили, переломав обе руки.

Когда знакомый Ивана Захаровича принес ему кусок хлеба, он через силу приподнял руки, висевшие как плети. На следующий день этот же знакомый, житель соседней деревни, снова принес еду, на этот раз жидкую похлебку в баночке, немец сапогом выбил передачку и крикнул: «Капут!» Это означало, что заключенного расстреляли.

Так к осени 1942 года Акулина Михайловна осталась одна с тремя сыновьями. Спустя некоторое время из соседней деревни к ней перебралась родная тетя Даша с пятью детьми. Вместе сложился коллектив из десяти человек. Дарья Сергеевна переехала к племяннице еще и потому, что ее дом фашисты заняли под госпиталь, а хозяев выгнали на улицу.

Концлагерь

В 20-х числах марта 1943 года в четыре часа дня по деревне Хитрово прошел староста и объявил, чтобы все жители ровно через час собрались в указанном месте. С собой надо было забрать детей, продукты и немного личных вещей. За неисполнение приказа ждал расстрел.

В срочном порядке Акулина и Дарья принялись готовиться в путь. В доме нашлась черная материя, называемая «чертовой кожей», ее порезали и быстро нашили мешки, куда положили муку, рожь, карманы набили солью, которая была на вес золота. На санки погрузили скраб, старшим детям дали по посильной ноше, а маленьких матери взяли на руки.

Всех конвоировали до станции, загнали в вагоны-телятники и повезли в неизвестность. Везли очень долго, около месяца. Наконец прибыли в Слуцк Минской области. Тех, кто остался жив, поместили в бараки за колючей проволокой. До войны в них находились казармы солдат Красной армии. В начале войны располагался лагерь для советских военнопленных, которых расстреляли и сбросили в ров, присыпанный землей.

Николай Сурков был годовалым и ничего о том времени не помнит. Обо всем, что тогда происходило, много позже ему рассказала его двоюродная тетя Катя, одна из дочерей тетки его матери Дарьи Сергеевны. Кате было тогда 14 лет, а весила она всего 20 килограммов – скелет, обтянутый кожей. В письмах к племяннику Екатерина Никитична Федорова (в девичестве Юданова) описала, как выживали узники, и даже начертила по памяти схему расположения концлагеря.

Территория бывших казарм со всех сторон была окутана колючей проволокой. По углам стояли четыре вышки с вооруженными охранниками. В колючей проволоке имелись разрывы, через которые можно было проползти, если не пристрелят с вышки. Через ворота обитателей бараков никуда не пропускали, за исключением редких случаев. Хотя поначалу еще можно было выходить по необходимости. С приходом же состава, в котором находились и Сурковы, в Минской области активизировалось партизанское движение, и условия содержания в лагере ужесточились. Внутри огороженной территории кроме бараков располагалась кочегарка, она отапливала помещение охраны лагеря, а также кухня, где готовилась пища. Еда состояла из баланды с картофельными очистками. Изредка в воде попадались целая картофелина и очистки от проса. Такой еды в день на человека полагалось пол-литра. Добавкой к этому служили 100 граммов хлеба из опилок и всевозможных очисток.

Неудивительно, что смертность в лагере была массовой, особенно много умирало детей. Рядом с лагерем располагался ров, куда складировали умерших. Каждое утро от 100 до 200 погибших присыпали землей.

В первые месяцы узники Слуцкого лагеря поддерживали силы припасами, привезенными из дома. Из воды с мукой делали болтушку. Когда кто-нибудь умирал, можно было выйти за проволоку и нарвать травы. Например, лопух терли руками, отжимали сок и капали им на раны, чтобы в них не завелись черви. Раны были от щедрых побоев палками и дубинками немцев и полицаев.

Матери, преодолевая страх быть пристреленными, пробирались через колючую проволоку и побирались среди местных жителей. Принесенные с собой кусочки хлеба разжевывали, заворачивали в тряпочку и как соску давали маленьким детям. Водой лагерь не обеспечивался вообще. Вшивые и грязные, его обитатели радовались любой лужице. Только в луже можно было сполоснуть лицо и руки.

Отлучки из лагеря за подаянием нередко оборачивались зверским избиением – полицаи не жалели даже детей. Несколько раз так охранники избили Катю, пытавшуюся пронести в лагерь собранную милостыню. Екатерина Никитична на всю жизнь запомнила, как на любую просьбу полицаи отвечали криком: «Вас сюда привезли не на курорт, а чтобы вы подохли тут!»

От голода и болезней умерли два старших сына Акулины Михайловны – Витя и Толя. Двоих младшеньких – Клаву и Витю потеряла Дарья Сергеевна. На две семьи остался в живых только один малыш – Коля. Но и он чуть не погиб.

В одном из писем племяннику Екатерина Никитична вспоминала: «Маленький ты был, а выглядел как старичок, как заплачешь, лицо покрывалось морщинами, а ручки и ножки были как плеточки».

Осенью 1943 года некоторых из узников перевезли в другую местность – в Руденский лагерь. Здесь женщин из лагеря фашисты стали отправлять на разминирование опасных участков, заставляли их тащить за собой бревна и бороны. А дети оставались в неотапливаемом помещении. Однажды, вернувшись, Акулина нашла единственного оставшегося сына без движения. Она стала голосить: «Умер мой младшенький!» Ее дядя, тоже заключенный Руденского лагеря, прикрикнул на нее: «Что ты возишься с покойником, вынеси его наружу!» Но пораженная горем мать продолжала прижимать дите к груди, и согревшийся ребенок зашевелился. После этого мать своего сыночка одного уже не оставляла, а всегда брала с собой. К счастью, смертоносная пахота не отняла их жизни, мин на пути матери с ребенком не встретилось.

Возвращение домой

Освобождение узников Руденского лагеря произошло в начале июля 1944-го, когда советские войска изгнали оккупантов из Минска. Группа женщин с детьми шла по дороге, пролегавшей вдоль пшеничного поля. Навстречу – немецкие солдаты с автоматами. Люди перепугались, подумав, что сейчас фашисты их перестреляют, но главным для гитлеровцев в это время было спастись от возмездия. Не доходя до женщин и детей, они свернули вглубь поля, чтобы спрятаться. Только фашисты успели схорониться, как появились советские танки. Из первой машины высунулся танкист, крикнул: «Где немцы?» Показали, куда направились автоматчики. Танки помчались вслед.

В августе 1944-го Акулина Михайловна Суркова с маленьким Колей наконец добралась до Хитрово. Но на месте родного дома зияла воронка, наполненная водой. Схроны с припасенной едой были разрыты и разворованы. Пришлось податься в родное село Архангельское к своему отцу Михаилу Илларионовичу Мотину. До весны жили в погребе, а потом начали строить новую хату. Вскоре Акулина сошлась с вдовцом, но семейная жизнь не заладилась, отчим не любил пасынка, и после одного из скандалов мать с сыном ушли из этого дома.

Вскоре мать заболела и умерла. Шестилетний Коля остался круглым сиротой. После похорон родственники собрались, чтобы решить судьбу мальчика. В совете принимали участие дед Михаил Илларионович, его жена Аксинья Илларионовна, тетки и дядья. Жены двух дядей предложили определить Колю в детдом, их поддержал один из дядьев. Дед сидел опустив голову и ждал, что скажет его жена, неродная бабушка Коли. А Аксинья Илларионовна изрекла: «Неужели нам не будет совестно, если мы единственного сироту в нашем роду отдадим в приют. Вырастим сами!» После этих слов дед Миша сразу приосанился, взбодрился, повеселел. В итоге всем пришлось согласиться со словами бабушки.

Под опекой дедушки с бабушкой Коля приучился к крестьянской работе. Но спустя несколько лет деда не стало. Николай Сурков остался с бабушкой.

Школьные годы

Школу, в которую поступил Коля, построили после изгнания фашистов в 1944 году. Материалом для строительства стали блиндажи, бревна носили на себе, на тачках и возили на коровах. В классе было много переростков, ведь во время немецкой оккупации школа не работала.

Будущий историк заинтересовался этой наукой еще в начальных классах. После окончания первого класса у Николая появилась страсть к коллекционированию листков отрывного календаря. Преодолевая природную стеснительность, он ходил по домам односельчан и просил оторванные и валявшиеся где попало листочки. Из них черпал разнообразную информацию, что разжигало любопытство и страсть к чтению. В памяти уже с той поры отложилось множество дат и исторических событий из жизни великих людей. Привязанность к календарям осталась у Николая Суркова на всю жизнь – в его коллекции сейчас насчитывается полторы сотни разнообразных календарей.

Еще одна страсть, появившаяся в школьные годы, – книги. В школьной библиотеке мальчик прочитал все, что касалось истории. Даже учебники изучал заранее – купленные весной он читал в течение каникул. С огромной теплотой автор вспоминает о своих учителях. А еще школа находила возможность оказывать материальную помощь ученику-сироте – то на пиджачок, то на обувь.

В выпускном классе Николай влюбился в одноклассницу Олю Белову, но по окончании семилетки в 1956 году он поступил в Старооскольский геологоразведочный техникум, а Оля продолжила учебу в школе. Их последняя встреча состоялась летом 1959-го, а в начале декабря юноша получил письмо от друга, сообщившего, что его невеста после непродолжительной болезни скончалась в орловской больнице.

На Коми земле

Вторая половина автобиографической части повествования посвящена Коми краю. Сюда Николай Сурков попал благодаря выбранной профессии геолога.

Окончив с похвальным листом Очкинскую семилетку, молодой человек получил право поступать в выбранный им Старооскольский геологоразведочный техникум без экзаменов. Но приехал он в Старый Оскол поздно, когда прием документов уже закончился, и только в виде исключения директор разрешил запоздавшему абитуриенту сдать вступительные экзамены. Годы учебы были насыщенными и пролетели быстро, окончив техникум, Николай получил распределение в Коми АССР – в Ухту, в трест «Печорнефтеразведка». Здесь троим прибывшим молодым специалистам предложили отправиться в Сысольскую геологоразведочную экспедицию в поселок Малая Слуда Сыктывдинского района.

Первый же заработок в августе 1960 года приятно удивил молодого специалиста – помощник бурильщика третьего разряда получил на руки 2400 рублей. Таких денег он никогда в жизни не держал. Часть денег Николай стал высылать бабушке.

Быт бурильщиков автор описал без прикрас, случалось всякое, но работяги трудились на совесть. Работы велись практически во всех поселениях южного куста республики. Бригада бурила водные скважины по заявкам колхозов и совхозов.

В мае 1962 года бурили скважину для скотного двора в Аныбе. Жили там почти всей бригадой у пожилой женщины. В доме в рамках под стеклом висели фотографии. Среди них были и изображения солдат царской армии. Спустя много лет, изучая в Национальном архиве Республики Коми документы о солдатах Коми края, Николай Иванович встретил упоминание об уроженце села Аныб Александре Афанасьевиче Пахомове, участнике русско-японской войны. Он служил в Корсаковском резервном батальоне, больше года находился в плену в Японии, вернулся домой в июле 1907 года. Возможно, именно его фотографию видел Николай Сурков.

Молодой рабочий проявлял большой интерес к людям, к рассказанным ими историческим фактам, впоследствии это ему пригодилось, когда он занялся историческими изысканиями. Многие из примечательных историй приведены в книге.

Июль 1962 года стал самым сумбурным в жизни Николая. Он уволился из Вычегодской геологической партии в связи с призывом в Советскую армию, хотел поступить в военное училище, но в итоге был зачислен курсантом в сыктывкарскую автошколу. В свободное от учебы время поработал грузчиком. Подыскивая себе съемную квартиру, Николай познакомился со своей будущей женой Людой.

Весной 1963-го молодого рабочего приняли кандидатом в члены КПСС, а летом Николай и юная Люда решили создать семью. Официального бракосочетания не было, так как невесте еще не исполнилось 17 лет. Жениху уже исполнился 21 год. Брак оформили лишь в начале 1964-го. Вместе они прожили 51 год.

Отдельные главы в книге посвящены учебе и работе на разных должностях в Республике Коми. Николай Сурков заочно окончил Московский историко-архивный институт, был пропагандистом, работал лектором в обкоме партии, учился в аспирантуре Академии наук при ЦК КПСС, был направлен в Вуктыл секретарем райкома партии по пропаганде. Вернувшись в Сыктывкар, стал зампредом общества «Знание», семь лет работал в институте усовершенствования учителей заведующим кафедрой общественных наук. С 1995 года преподавал историю в Коми пединституте, а затем в Сыктывкарском университете.

В начале сентября 2016 года Николай Иванович завершил трудовую деятельность, его трудовой стаж составил 56 лет. Освободившись от преподавательской работы, он стал тесно сотрудничать с советами ветеранов города и республики, возглавил клуб «Память детства», который объединил бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей.

Последние годы принесли много потерь близких людей и проблем со здоровьем, но вопреки ударам судьбы надо жить дальше. Как написал, завершая свое автобиографическое повествование, Николай Сурков, глазами своих подрастающих правнуков он заглядывает в будущее.

Работа над книгой заняла немало времени, автор переписал четыре варианта, добавляя новые подробности и воспоминания. «Вопреки ударам судьбы» – ценное свидетельство из истории нашей страны, запечатленная в строчках память. Книга вышла в свет в начале нынешнего лета, и автор уже получил множество благодарных откликов. ↓

Галина ВЛАДИС

Фото из личного архива Николая Суркова