Вся нынешняя неделя проходит в Коми под знаком отцовства. Иерея Иоанна – в миру Ивана Коюшева – можно назвать отцом вдвойне: он и священник, и папа троих сыновей. В интервью «Республике» отец Иоанн рассказал о важности личного примера в воспитании детей, об истоках деструктивного поведения подростков и о том, как родители могут повлиять на формирование личности своего ребенка.
– Принято считать, что отцовское воспитание начинается, когда ребенок подрастет и ему нужен пример. А в младенческом и ясельном возрасте главный человек для ребенка – мама. Вы с этим согласны?
– Отец играет важную роль в воспитании с момента зачатия. Можно наблюдать, как, даже еще находясь в утробе матери, ребенок реагирует на голос отца, когда, например, папа приходит вечером домой, и ребенок начинает толкаться, как бы говоря – я рад тебе, пришел мой близкий человек. От мужа очень зависит, в каком расположении будет женщина, что тоже влияет на ребенка. Понятно, что наша жизнь неидеальна, в ней есть нежелательные моменты, но это тоже хорошо, потому что, проходя через такие моменты, ребенок возрастает.
Кроме того что я священник, я еще и психолог, и ко мне приходят взрослые люди, которые духовно остаются младенцами. Телом они взрослые, но в преодолении трудностей находятся в младенческом состоянии и буквально просят любви. Любая агрессия – это не просто негатив, это прежде всего просьба о любви: «полюбите меня, обнимите меня, я хочу, чтобы вы меня приняли».
– Какого возраста ваши сыновья?
– Ване восемь лет, Андрею – пять и Матвею два года.
– На ваш взгляд, чем, помимо общепринятых вещей, различается воспитание мальчиков и девочек? Например, мальчика следует приучать только к мужской работе или ему полезно уметь справляться и с женскими обязанностями?
– Наш мир сильно изменился с тех пор, как мы стали жить в благоустроенных квартирах. Раньше все было понятно: мужчина отвечает за хозяйство, женские обязанности – помыть посуду, полы, прибраться, приготовить обед. Сейчас какое хозяйство? Так что не следует разделять обязанности на мужские – женские, мы всю домашнюю работу делим между собою, и незазорно мальчику помыть посуду, прибраться. Хотя в нашем менталитете остается это деление, оно сидит на подкорке, и в то же время хорошо, чтобы у ребенка были свои обязанности по дому.
– У ваших детей такие обязанности есть? График составляете?
– Графика нет, а обязанности, конечно, есть. Мы пока только вводим эту систему, поскольку ребята еще маленькие. Я не очень одобряю понятие «обязанность» применимо к маленьким детям – когда ребенок именно «должен», и если не сделал, то он «плохой». Долг не несет в себе значение «любовь». Когда ты что-то должен, то у тебя нет выбора. Гораздо правильнее позиция: «я хочу, могу и делаю». Если смотреть с этой позиции, да, ребенок обязан, но потому что сам этого хочет – хочет помочь отцу и матери, хочет чему-то научиться. Другой вопрос, дают ли такую возможность ребенку сами родители.
В нашей семье обязанности устанавливаются именно по желанию ребенка. Можно быть таким хитрым папой, который ставит условие: «Сын, ты делаешь домашнее задание или мне помогаешь помыть посуду?» «Я делаю домашнее задание», – отвечает сын. «Окей, давай». Хотя за пять минут до этого сын говорил: «Я не хочу делать домашнее задание». Мы вроде бы заставляем ребенка, и в то же время это воспитание. Труд должен обязательно присутствовать. Сейчас труд для старшего сына – это учеба и постепенное приучение к домашним делам. На мой взгляд, это должен быть пластичный процесс, а не жесткая обязанность в графике. Впрочем, это ни в коем случае не догма, у каждой семьи свои правила и свои приоритеты. Что одним хорошо, для других неприемлемо, не вписывается в их картину мира.
– Одна из главных причин появления детей с деструктивным поведением – нежелание родителей заниматься их воспитанием и чрезмерная занятость на работе. Что в вашем понимании полноценное воспитание в наше время? Что должны делать родители, чтобы ребенок рос и развивался гармонично?
– Думаю, надо жить полноценной жизнью, чтобы хотелось дышать, чтобы билось сердце. Жить чисто, вдали от страстей, показывать добрый пример. Дети не слышат слов. Призывы «не кури» не будут услышаны, потому что папа сам курит и вокруг много курильщиков. Когда мы видим пример, то хотим ему подражать. И через это дети должны пройти. Например, прикоснуться к сигарете. Я сейчас никоим образом не легализую сигарету, и в то же время через сопротивление, нарушение каких-то запретов они должны пройти, чтобы раздвинуть свои личные границы.
– То есть если дети не будут знать какие-то из темных сторон нашей жизни, а позже с этим столкнутся, то им трудно будет справиться?
– Да, и в то же время здесь очень важна реакция взрослого. Если взрослый сразу же будет бить по рукам, то любое желание ребенка раздвинуть свои личные границы будет подавлено. Важно показать ребенку, что плохой не он, а данный конкретный поступок, и родителя это расстраивает. Надо понять ребенка, что он этим хочет сказать. Ведь всегда за каким-то проступком, непослушанием, поведением, выбивающимся из общепринятых норм, что-то стоит. Ребенок своим поступком говорит: «Полюбите меня! Меня не любят. Я хотя бы так привлеку к себе внимание. Если мне не удается по-хорошему, будет по-плохому, но на меня все обратят внимание». Все средства хороши для него, чтобы быть увиденным и услышанным.
– Как вы считаете, детей нужно наказывать?
– Я скажу так: нужно, но с оговорками. Наказывать нужно, но это должен быть наказ – от слова «сказ», «сказать». Физическое насилие приносит кратковременные плоды, а на другой чаше весов – тяжелая душевная травма.
– Речь в данном случае идет не о насилии. Маленький ребенок слов не понимает, но прекратит делать то, что не следует, после родительского шлепка по мягкому месту. Это тоже непозволительно?
– Да делайте что хотите – я бы так ответил. Но знайте – это чревато, такие действия дадут быстрый результат, но с большими последствиями для самого ребенка. Ко мне как психологу приходят на прием люди, которых регулярно били в детстве, таким вот пошлепыванием.
Наказание должно быть именно в виде наказа и примера. Например, отец обращается к сыну: «Паша, ты не выполнил домашнее задание. Мы хотели на неделе пойти в кино, но теперь мы тебя не сможем взять, потому что у нас не получается выстроить отношения». Хочется сразу же добавить – к самому родителю есть требование не постоянно отбирать и запрещать. Единократно – да, это принесет свои плоды. А вот практики постоянных запретов быть не должно. Есть две крайности: постоянно бить ребенка или все безгранично разрешать и потакать. Должна быть золотая середина, чтобы стиль воспитания не стал травмирующим для психики ребенка как в одной крайности, так и в другой.
Однажды на прием ко мне пришла женщина, у которой внешне все было хорошо, но чувствовалась тревожность. В процессе терапии мы пришли к такой боли: «Меня все любили, но настолько сильно, что не давали дышать, настолько обнимали, что задушили». Вот вам и крайность.
– Вы служили в ВДВ, а потом стали священником. Это довольно нередкое явление, когда бывшие военнослужащие выбирают стезю священническую. С чем это связано у вас?
– Я уже до армии учился в семинарии, и мой вектор был именно в том, чтобы посвятить свою судьбу служению Богу. Это решение после армии не изменилось. Наоборот, я еще больше утвердился в мысли стать священником. Это и сложно, и ответственно, и здорово. Осознанное решение пришло, когда меня перевели учиться из Сыктывкара в Сосногорск в кадетскую школу. Я полюбил посещать храм уже только потому, что там был замечательный батюшка отец Сергий Филиппов. Этому образу отцовской заботы и примера мне очень хотелось подражать, захотелось на себя примерить одежду священника.
Оказал свое влияние и владыка Питирим. На тот момент я оканчивал школу и думал поступать в военно-медицинскую академию, чтобы стать военным хирургом. Мой отец служил в горячих точках и привозил оттуда видеозаписи боевых действий. Когда дома никого не было, мы с братом вставляли кассету в видеомагнитофон и смотрели это видео. Там не было крови, но была война. Даже по прошествии многих лет на глаза наворачиваются слезы, когда вспоминаешь эти кадры. И я тогда решил, что надо стать военным хирургом, спасать бойцов в горячих точках. Но чаша весов перевесила на священство, потому что в одной из бесед епископ Питирим предложил мне поступать в семинарию, подчеркнув, что туда может поступить каждый, но в семинарию далеко не каждого могут пригласить. Это очень ответственно и очень почетно. Здесь можно лечить и тело, и душу.
– Расскажите о строительстве храма великомученика Дмитрия Салунского в Нювчиме.
– Владыка поставил меня быть настоятелем – окормляющим священником этого храма. Если честно, я бы не стал заниматься строительством храма с нуля. Дмитровская церковь с приделом Петра и Павла в Нювчиме была разрушена в советское время, мы не смогли найти даже ее фундамент. На этом месте построили школу, и ее тоже уже нет, остались лишь фрагменты фундамента. До меня в поселке были другие священники, и когда я пришел, уже заливался фундамент нового храма. Этим занималась инициативная группа под руководством Вячеслава Владимировича Шебанова, которого благословил игумен Игнатий из Визябожа. Я просто подключился к процессу строительства храма.
Сам приход стал возобновлять духовную жизнь. Если бы не было прихода, я бы не строил храм, потому что приход – в первую очередь это люди. Церковь – она не в бревнах, церковь – она в ребрах. Наш приход почитаем многими, в Нювчим любят приезжать из Сыктывкара, из соседних деревушек. Приезжают, чтобы побыть в домашней церкви, как говорит Евгений Константинович, один из наших активистов-прихожан. Здесь все мы чувствуем себя как дома, после службы трапезничаем, беседуем по душам.
– Сколько времени вы там служите?
– С 2013 года. В 2011 году меня рукоположили в дьяконский сан, в 2013-м – в священнический и поставили настоятелем в Нювчим. Приход у нас большой. Службы идут каждое воскресенье. Поскольку здание старой библиотеки, где проводились службы, пришло в полную ветхость и помещение обесточили, пришлось быстро на средства прихожан устанавливать окна и двери, чтобы начать проводить богослужения уже непосредственно в храме.
– Вы себя позиционируете как практикующий психолог. Ваши беседы базируются на духовных проповедях? Людям помогают такие беседы выбраться из тупика, обрести новые смыслы жизни?
– Ко мне приходят с разными проблемами мужчины, женщины, дети и подростки. Выход есть уже в самом человеке. Психологи лишь показывают тот выбор, который хотел бы сделать сам человек, но не решается из-за своих убеждений. Мы совершаем грех не потому, что хотим, а потому что убеждены – можно только так и никак иначе. У нас включается туннельное мышление, как будто мы находимся в туннеле. Это касается многих повседневных сфер жизни, а не только греха. В частности, мы убеждены, что в храм ходят только бабушки, что человек, который только что меня подрезал, – негодяй. В нас сидит много убеждений, которые не являются объективными, потому что нас так научили думать. Из-за таких мыслей мы и болеем, страдает наша психосоматика. То есть если человек сам себя не слышит, то болезнь скажет: обрати внимание, ты заболел не просто так, есть какие-то трудности, которые сам не в состоянии увидеть. И нужно помочь разорвать эти шоры, чтобы человек оглянулся вокруг.
Приведу пример. Женщина страдает от пьющего мужа, но не может решиться, чтобы разорвать эти абьюзивные отношения. Она долго мучается, ведь даже вера как будто говорит, что нужно терпеть до последнего. Но это не так, Церковь утверждает обратное. Есть постановление Собора, где говорится, что в случае угрозы жизни развод возможен. Это необходимо, если есть угроза для жизни детей. Нужно разорвать эти ненормальные отношения, от которых все страдают. Я вообще не сторонник разводов, но говорю о том, что иногда и для самого мужчины это бывает терапевтично, чтобы разорвалась эта связь «тиран – жертва», чтобы жертва ушла от тирана, и тиран остался наедине с собой.
Но чаще всего мы замыкаемся сами в себе, думая, что неоткуда больше ждать помощи. К сожалению, у нас нет традиции посещать психолога, прийти со своей болью к священнику. В советское время это обессмыслили, и мы теперь как оголенные провода – остаемся наедине со своими проблемами. Единственное, что здесь поможет, – прийти со своей болью к другому человеку. Господь помогает руками людей.
– На своей странице в соцсети «ВКонтакте» вы размышляете о разных сторонах человеческого бытия – о слабостях, которые трудно преодолеть, о негативных вещах в обществе. А со своими детьми вы разговариваете на духовные темы? И с какого возраста следует начинать такого рода беседы?
– Бесполезно говорить об этом, если ты живешь иначе. Я слушаю Евангелие, и дети слушают Евангелие вместе со мной. Я молюсь, и дети молятся. Иногда бывает так, что специально подхожу к детям и прошу вместе помолиться за болеющего родственника. Был случай, когда я попал в сложную ситуацию, супруга попросила детей вместе помолиться за папу. Это никогда не происходит из-под палки. И вообще, дети, подростки не придут в храм по принуждению. В определенный момент они могут сказать: «Не хочу идти в храм». Это их выбор. Мы можем показать ребенку в детстве дорогу к Богу, в храм, и они уже сами решают, хотят они идти или нет. Чаще всего хотят, если не было насилия.
– В вашей семье существует отбор: какой мультик или фильм дети могут посмотреть, а что нежелательно?
– Да, и к моему удивлению, на вопрос, что посмотреть, дети сами выбирают советские фильмы. Наверное, по наитию чувствуют заложенное в этих картинах сильное нравственное начало. А кому-то это не нужно, им интереснее другие мультики. Но опять-таки здесь не обходится без влияния взрослого. Ребенок в данном случае – пластилин, взрослый лепит из него того, кого хочет. И каким он является сам.
– К вам обращаются взрослые с проблемами своих детей?
– Регулярно. Трудности воспитания есть у многих. Кто-то в этом не признается и пытается найти выход в одиночку. А кто-то приходит с такими проблемами к психологу. В минувшее воскресенье состоялось первое собрание клуба отцов. Многие воспитывают своих детей так, как их воспитывали родители. «Меня родители ставили в угол, но я же вырос». Но что ты из себя сейчас представляешь, насколько ты сам сегодня свободен? В том-то и дело, что когда мы загоняем человека в угол, это уже несвобода. Даровать свободу – это наша возможность как родителя. Мы можем дарить любовь, это наша миссия.
Встречи в клубе отцов будут проходить регулярно, мы будем обсуждать разные темы. Например, в ближайшее воскресенье будем разбирать отношения между супругами. Попытаемся разобраться, в каких случаях и почему невозможен диалог, нормальные партнерские отношения. Человек может остаться при своем мнении, например, считать, что проблема в его жене. Это его право так думать. Но может задуматься – быть может, есть что-то и в нем самом, что нужно изменить. В свою очередь, это повлияет на жену и детей. То есть вопрос ставится уже не так: «кто виноват?», а что произойдет в комбинации.
Или, допустим, жена ведет себя неправильно, и это сказывается на детях и в целом влияет на атмосферу в семье. Но муж может понимать, что он тоже участник этих отношений. В конце концов, люди сходятся неслучайно, что-то они нашли друг в друге, чтобы жить вместе и меняться.
– Нынешним летом вы путешествовали на своей машине всей семьей, побывали в Крыму. Разработали специальный маршрут – где побывать, что посмотреть? Насколько бюджетным получилось путешествие?
– Мы готовились к этому путешествию целенаправленно, взвесили свои финансовые возможности. Нам очень нравится путешествовать именно на своей машине. По пути можем заехать в монастыри, святые места, купели. Это наша первая поездка на своем транспорте, но не последняя, ведь на личном транспорте ты более мобилен, можешь поменять планы. Например, мы выехали из Феодосии и побывали на великолепных диких пляжах, которые недоступны, если у тебя нет машины. Мы специально приобрели все туристическое оборудование – палатки, столы, стулья, все это пригодится в будущих поездках. Это было удивительное путешествие, я даже не могу передать эмоциональную краску, настолько это было здорово. Впечатление на всю жизнь осталось и у детей.
Недавно ехали с младшим сыном Матвеем на воскресную службу, и на горизонте тучи образовали синеву, напоминающую море. Матвей увидел это и говорит: «Папа, на море!» Когда мы подъезжали к морю, нас встречала такая же красота: линия горизонта, синева Черного моря и голубизна неба. Это запомнилось.
– Много сезонов подряд вы проводили летние лагеря «Ратники святой Руси». Это ведь тоже воспитание подростков, причем в походных условиях.
– К сожалению, сейчас в силу того, что введены ограничительные меры, наш приход с 2020 года временно прекратил этим заниматься. Лагерь «Ратники святой Руси» мы организовали по просьбам родителей, чтобы дети не были предоставлены самим себе. Военно-прикладное дело позволило вырвать подростков из ненормальной среды. В наших сменах были трудные ребята, и мы видим хорошие плоды наших трудов. Конечно, исправились не все сто процентов, но для большинства такая школа была необходима. Важно, чтобы в период становления личности была создана правильная среда. Не секрет, что общество сильно нас меняет, и даже искусственно созданное сообщество по интересам влияет на детей благотворно. Недаром говорят в народе: «С кем поведешься, от того и наберешься».
Мы создали группы детей по интересам в стороне от алкоголя, табака, каких-то безнравственных поступков. Им выйти в рейд, в ночную разведку гораздо интереснее, чем сидеть перед телевизором. Лагерная смена длилась всего по пять дней, но этого вполне достаточно, чтобы выхолостить всякую дурь. По возвращении родители замечали, как повзрослели их дети. Моя идея заключалась в том, чтобы ребята за эти несколько дней научились какому-то ремеслу, которое может им пригодиться в жизни. Многие из родителей имеют какие-то навыки и могут их передать, но часто не хватает на это времени. Для отцов типичная проблема – они постоянно на работе. Поэтому на время летнего лагеря неравнодушные родители брали отпуск и передавали свой опыт: как колоть дрова, как выживать в условиях дикой природы, как готовить еду. Наши дети научились готовить и теперь знают, как обходиться с тем или иным продуктом.
У нас были совмещенные группы – мальчики и девочки, но лично я все же ратую за отдельные группы пацанов, потому что девочки взрослеют быстрее мальчиков, стесняя их. В мальчишеской команде подростки чувствуют себя свободнее. Пацанам не хватает мужчин-педагогов и воспитателей, не хватает мужского примера. На словах воспитывать бесполезно, нужно взять и показать своим мужским примером, создавая такие трудные ситуации: полоса препятствий, ночной дозор и много других интересных вещей.
Сейчас есть группа из Эжвы «Вöркань» («Рысь»), которая развивает юношеское движение «Достойное поколение». Руководитель Евгений Напалков. Это клубная система, участники которой собираются в течение недели и занимаются с ребятами. Полностью поддерживаю это начинание, и свою базу в Нювчиме мы отдаем под их руководство, чтобы вместе с ними проводить такие мероприятия.
Беседовала Галина БОБРАКОВА
Фото из семейного архива Ивана Коюшева
Оставьте первый комментарий для "Иван Коюшев: «Миссия родителей – дарить ребенку любовь»"