Бывший первый проректор Сыктывкарского государственного университета имени Питирима Сорокина Николай Тихонов – один из тех, кого принято называть ровесниками Победы. О том, как повлияли на его жизненный и профессиональный выбор трудности послевоенного детства, он рассказал «Республике».
Детьми войны называют тех, кого война коснулась так или иначе, кто вместе со взрослыми разделил тогда судьбу страны. Николая Тихонова непосредственно война не коснулась, но он настоящий ребенок войны – плод любви, зародившейся на поле брани. Его мать Нина Тихоновна до войны работала телефонисткой на почте в деревне Пустошь Сысольского района. 17 февраля 1943 года она была призвана в ряды Красной армии.
В годы Второй мировой Советский Союз был единственной страной, где женщины участвовали в боевых действиях. Если мужчин призывали практически всех, то для женщин были ограничения: учитывался возраст девушек (от 18 до 25 лет), их образование (не ниже 5-7 классов, но с обязательным условием наличия полного среднего образования у 40 процентов от общего числа мобилизованных) и отсутствие детей и семьи. Нина Тихонова под все эти условия подпадала.
Служила она телеграфистом-морзистом в 536-м отдельном линейном батальоне, входящем в состав действующей армии. В боевых действиях участвовала с октября 1943 года под Витебском. За безупречное и самоотверженное несение службы была награждена значком «Отличник-связист» и медалью «За боевые заслуги». Но никакая война не может отменить молодость и жизнь, что точно подметил поэт-фронтовик Давид Самойлов: «Как это было? Как совпало – война, беда, мечта и юность!» Там, на фронте, Нина Тихонова познакомилась с отцом своего будущего ребенка – уроженцем Полтавщины Александром Каракаем. Демобилизовали ее 14 ноября 1944 года, потому что оставаться дальше на передовой девушке на пятом месяце беременности было небезопасно. И Нина Тихонова вернулась в родное село, где в конце марта 1945-го у нее родился сын Коля.
В почетном карауле у бюста Олега Кошевого.
Родившись за месяц до Победы, он не видел всех ужасов войны, но жизнь без отца научила его рано осознавать свою мужскую роль в семье, ставить цели и добиваться их. Сейчас все свои детские печали он вспоминает с теплотой: даже в той, послевоенной, не богатой на развлечения жизни было много незатейливых повседневных радостей.
– Мама не очень-то любила вспоминать войну, – сказал Николай Тихонов. – О том, как там было, я знаю только по отдельным скупым воспоминаниям. Судя по этим воспоминаниям, антисанитария, элементарная невозможность помыться в полевых условиях – настоящее испытание для женщины. Ведь женщина в любых условиях хочет оставаться женщиной. И это нормально, это ее природа. А война – это всегда грязь. Маме приходилось таскать свою катушку с проводом для обеспечения связи на передовой линии фронта по-пластунски и в дождь, и в зной. Она рассказывала, как ее мучили вши, которых приходилось постоянно выводить керосином.
После рождения сына Нина Тихонова год жила в родном селе, а потом уехала в город. С июня 1946 года работала в системе МВД секретарем Отдела исправительно-трудовых колоний МВД Коми АССР. Мизерная зарплата секретаря позволяла только сводить концы с концами. Мать с сыном жили трудно.
– Из раннего детства помню только отдельные фрагменты, – поведал собеседник издания. – Летом мама отправляла меня в деревню к бабушке. Голодно тогда было не только в городе, но и в деревне, и потому в ход шла даже картофельная шелуха, из которой бабушка пекла в печи оладушки. Помню, не успеет она вытащить очередную порцию из печки, а я, сидя на лавке в ожидании еды, говорю: «А это мне». Вытаскивает следующую порцию, и я опять: «А это тоже мне». Бабушка любила меня беззаветно: снимет с куста первый помидор или огурец – все для меня откладывала.
В городе Тихоновы жили в маленькой комнатке одной из деревянных коммуналок по улице Орджоникидзе.
– Сейчас даже удивительно, как в этой комнатушке умещались сундук, стол, кровать, диван и большой фикус в кадке, – рассказал Николай Тихонов. – Мостовые в Сыктывкаре тогда были только деревянные. Жили мы на первом этаже, и наши окна выходили на улицу. Бывало, летом мамины знакомые идут мимо дома, кричат в окно: «Нина!» А мама выглянет и зовет: «Заходите, чаю попьем!» Все как-то проще тогда было, душевней.
В доме было печное отопление, и заготовка дров с детства стала обязанностью Николая. Привезенные чурбаки он колол и складывал в поленницу. По его словам, колоть дрова он любит и по сей день. Еще одной постоянной его обязанностью было приносить воду из колонки и следить за грядками, разбитыми во дворе дома. В послевоенные годы дачных участков еще ни у кого не было, поэтому жители не только частных, но даже многоквартирных домов стремились использовать любой свободный клочок земли, чтобы летом там посадить хотя бы зелень и какие-то овощи. Был такой огородик во дворе и у Тихоновых. В магазинах тогда было шаром покати. Какими-то продуктами народ баловали только по праздникам.
– На перекрестке улиц Интернациональной и Орджоникидзе находился магазин №4, в котором потом какое-то время размещалась мясная лавка, а теперь магазин «Магнит Косметик». Помню, как-то перед ноябрьскими праздниками я всю ночь простоял во дворе магазина в очереди за мукой. Муку давали на праздники, и люди дежурили по ночам, чтобы не потерять очередь. Утром ко мне подошла мама, и мы получили на двоих две пачки муки по три килограмма. Мама была мастерица по части выпечки пирогов. А пироги и шаньги мы тогда ели только по праздникам. Иногда удавалось раздобыть соленую треску. Мама ее долго вымачивала и либо варила из нее уху, либо пекла рыбники.
Однако скудный рацион для Николая Тихонова был ерундой по сравнению с теми огорчениями, которые доставляла бедная одежда. В его классе училось немало ребят из обеспеченных семей: неподалеку от школы был элитный дом, где жило высокое начальство МВД. Дети офицеров одевались не в пример лучше других.
– Я просто ненавидел свои сатиновые штаны, которые носил и зимой, и летом, – признался собеседник издания. – Мама мне каждый год шила новые сатиновые штаны. Были они широкие, что меня страшно раздражало. Когда в валенки их заправишь, это еще не так заметно, а вот когда в ботинках да еще с калошами – это было что-то. Кроме того, страшно не любил я простой хлопчатобумажный пионерский галстук. Гладь его – не гладь – он сворачивался в трубочку и висел, как тряпка. Дети побогаче носили шелковые галстуки, они выглядели намного красивее и держали форму. На просьбу купить мне шелковый галстук мама обычно отвечала своей любимой поговоркой: «Купила-притупила». В смысле – обойдешься. Очень ограничены мы были в средствах. Наверное, тогда во мне зародилось и окрепло желание обязательно выбраться из этой бедности. Взрослые по тем временам, помнится, всегда стращали плохих учеников: мол, удел всех двоечников – лопата. Да я и сам понимал, что для того, чтобы чего-то добиться в жизни, надо хорошо учиться. Благо учеба мне всегда давалась очень легко. Поэтому школу я окончил с золотой медалью и в последующем с отличием окончил физический факультет Ленинградского университета.
Несмотря на множество домашних обязанностей, дети все равно оставались детьми и после школы находили время для забав. Зимой катались на лыжах и на санках с крутого берега Сысолы в Кировском парке, прыгали в снег с крыш сараев, которые тогда стояли в каждом дворе, потому что в послевоенные годы Сыктывкар был в основном деревянным и даже редкие пятиэтажки отапливались дровами. Летом ходили в походы, купались в реке.
С особой теплотой Николай Тихонов вспоминает свое деревенское детство. В деревню мать отправляла его на летние каникулы, чтобы хоть немного укрепить здоровье на молоке. Сейчас, изредка приезжая в обезлюдевшую уже Пустошь и глядя на заречные дали, он испытывает щемящую сердце ностальгию. Валять дурака в деревне не позволялось никому, даже детям. И неважно, городские это дети, приехавшие на каникулы, или свои, местные. Вставали ни свет ни заря, и работа находилась для всех. В пять утра бабушка поднимала внука на сенокос. Местные мальчишки с младых ногтей умели скакать верхом на лошадях и делать многое, чего городские не умели. Николая они поначалу дразнили «карса зон» (городской мальчик). Но очень скоро, испытав на стойкость, приняли его в свою компанию.
– В первый раз меня посадили на лошадь без всякого седла, бабушка просто набросила фуфайку на спину лошади. А деревенские ребятишки задиристые. Они как погнали своих лошадей, и моя, естественно, за ними припустила. Как я удержался на лошади, одному Богу известно. Но ходить потом мне долго было больно – так судорожно я сжимал ноги, чтобы не упасть, – рассказал Николай Тихонов. – Вообще, в деревне мне очень нравилось. Особенно ездить на сенокос на бортовой машине. В кузове вместо лавок были настелены доски по периметру. Девушки и женщины по дороге на поле всегда пели. И так хорошо пели. Машину ужасно трясло – дорога-то ведь далеко не асфальт, но никто на это не обращал внимания. А что такое обед на воздухе после работы. Когда повариха кричит с берега: «Обедать!» – это же просто песня. Обычно на сенокос забивали совхозного теленка, варили суп с мясом, а на второе – гороховую кашу. А после еды все пили из большого котла смородиновый чай. Это были самые вкусные обеды, которые мне когда-либо доводилось есть. Мясо-то мы тогда очень редко видели.
Еще одним ярким воспоминанием детства осталась поездка в пионерский лагерь «Артек». Раньше детей, которые хорошо учились, поощряли путевками и подарками с места работы родителей. Путевку для сына Нине Тихоновой выделили в МВД.
– Это был 1959 год. Мама отвезла меня в Княжпогост, потому что железной дороги до Сыктывкара тогда еще не было, а потом – в Москву, откуда поезд уходил в Крым. Для меня, мальчишки из глухой провинции, эта поездка была настоящим потрясением. Тогда я в первый раз увидел паровоз. У меня до сих пор сохранились фотографии из «Артека». Всю обратную дорогу домой я ревел. Встретив меня в Княжпогосте, мама не могла понять, почему я плачу. А я после яркого, теплого юга очень не хотел возвращаться в наш серый холодный город. Пожалуй, желание обязательно после школы уехать учиться в большой город созрело именно тогда.
Хотя, по словам собеседника издания, даже в те годы назвать Сыктывкар бескультурной окраиной было нельзя:
– В моем классе учились дочь актрисы Глафиры Сидоровой – Люба Турубанова и дочь актрисы Юлии Трошевой Надя. Мы с ними были дружны и часто ходили на спектакли. Тогда нынешнего музыкального театра не было, и музыкальные спектакли проходили на сцене бывшего Облсовпрофа на улице Бабушкина. С тех пор я на всю жизнь полюбил музыкальную комедию. Большая часть театральной труппы состояла из ссыльных актеров, которые были уже освобождены из заключения, но им еще запрещалось выезжать в Москву и Ленинград. Надо сказать, что именно творческая интеллигенция из числа ссыльных внесла большой вклад в развитие культуры в нашем городе и республике.
Во время учебы в старших классах в средней школе №12 Николай Тихонов был постоянным участником и победителем предметных олимпиад по математике и городского, и республиканского уровня. Любовь к математике ему сумела привить известный в городе учитель Клавдия Александровна Щукина. Во время поездки на олимпиаду в Москву для школьников организовывали экскурсии в лучшие вузы. Поэтому после окончания школы в 1963 году для него вопрос, куда поступать, не стоял: только в Ленинградский университет.
Поступление в ЛГУ стало началом новой жизни для Николая Тихонова. Получив диплом физика-ядерщика, он окончил аспирантуру в Дубне в Объединенном институте ядерных исследований, а в июле 1972 года по приглашению первого ректора СГУ Валентины Витязевой был принят на работу ассистентом кафедры физики в только что открывшийся университет, где работает до сих пор.
Галина ГАЕВА
Фото из архива Николая Тихонова
Оставьте первый комментарий для "Ровесник Победы Николай Тихонов"