Из двужильной солдатской породы

Труженица тыла, пенсионер уголовно-исполнительной системы Ольга Глущенко вынесла немало испытаний в жизни. Уже в десять лет ей пришлось попрощаться с беззаботным детством и наравне со взрослыми выйти на работу в поле. По ночам вместе с другими детьми она возила продукты партизанам. В этом году Ольге Глущенко исполнилось 88 лет. Она активно участвует в жизни ветеранской организации республиканского управления ФСИН России и пишет стихи о войне.

Все для фронта

22 июня 1941 года – день, который расколол жизнь миллионов советских людей на «до» и «после». Когда началась война, Ольге Глущенко шел десятый год. Ее семья жила в селе Балки Запорожской области. В семье было пять дочерей. Старшей к началу войны только-только исполнилось тринадцать лет, младшая – совсем кроха – родилась уже после того, как отец ушел на фронт.

– Мы, дети, мало знали, но понимали, что случилось одно большое горе на всех. Помню, сидели во дворе под стогом сена и плакали, а старшая сестра объясняла нам, что на нас напали интервенты, и всем надо Родину защищать. И может случиться так, что папочка не вернется, – вспомнила первые дни войны Ольга Глущенко.

Всех здоровых мужчин мобилизовали на фронт. В селе остались только женщины, дети, старики и инвалиды. Главой семьи стала мать – Харипина Федоровна, которой в 1941 году было всего 38 лет. Все долгие, казавшиеся бесконечными военные годы она прилагала все силы, чтобы сберечь дочерей. На работу в колхоз дети ходили вместе с матерью.

– Мы зерно собирали, на веялках работали. Я маленькая, меня эта веялка затягивает, так мы вдвоем с сестрой навалимся. Сушили зерно, потом грузили его на подводы. Носилки тяжеленные – вчетвером кое-как поднимали. Машин почти не было, в основном лошади, а чаще быки вместо них. А если машина какая появлялась, то на ней обязательно было написано: «Все для фронта, все для победы!» Так под этим лозунгом и трудились всю войну. А вечером еще и на своем подворье надо управиться: корова, поросенок, огород – сами этим и кормились, – рассказала Ольга Глущенко.

В 1942 году в село пришли немцы. Появились стремглав, налетели, как стая ворон. Закрыли школу, разместили в ней свой штаб. Но, по воспоминаниям Ольги Глущенко, в то время страшнее немцев были свои, односельчане, перешедшие на сторону врага. Предатели встречали фашистов хлебом-солью, охотно шли в полицаи. Получив власть, грабили соседей: забирали продукты, убивали домашний скот.

А первым делом полицаи составили список коммунистов и их семей. В этот список попала и семья Ольги. Отец в мирное время был председателем колхоза и коммунистом. Женщину с пятью детьми выгнали из дома. Приютили их родственники, хоть самим было тесно в хате. Все лето дети вместе с матерью делали саман – месили солому с глиной. Из этого самого доступного на юге стройматериала выстроили маленькую хатку, где все и разместились.

Дорога к партизанам

Однажды в Балках прошел слух, что недалеко от села в лесу остались отрезанные немцами партизаны и у них на исходе продукты. Женщины села решили помочь им. Целый день готовили: пекли хлеб, сбивали масло, сметану, собирали подсолнечное масло, муку. Провизии набралось на четыре подводы. В лес с подводами решено было послать детей, они вызвали бы меньше подозрений у немцев, если бы случайно с ними столкнулись.

– Снарядили двух мальчиков и двух девочек, в том числе и меня. А проводником стал пятнадцатилетний мальчик. Он с отцом сенокосил в той стороне, поэтому знал, как добраться до партизанского отряда. Никакого страха не испытывали, только гордость – еще бы, лошадей нам доверили. Было просто интересно и радостно, мы ждали приключений и не понимали, почему матери, прощаясь с нами, плакали, – рассказала труженица тыла.

Выехали вечером, когда стемнело, а ночи на Украине черные. Каждой подводой правил один из детей, продукты были прикрыты сеном. Когда въехали в лес, стало страшно – вдруг впереди в засаде немцы. Тут одна подвода заскрипела от тяжести. Проводник остановил маленький обоз, с таким скрипом ночью по лесу двигаться было нельзя. Смышленый парень сообразил, что делать. Четверо детей каким-то чудом приподняли тяжеленную подводу на плечах, старший отвернул колесо и налил на него подсолнечное масло. После этого колесо скрипеть перестало, обоз двинулся дальше.

Ехали долго, дети клевали носом, поэтому не заметили, как у подвод появились двое мужчин, будто возникли из темноты. Мальчик-проводник поговорил с ними, они подбежали к детям, подхватили на руки, стали обнимать, целовать.

– Дошли мы до отряда, разгрузили подводы. Нас спать положили, чтобы мы сил набрались перед обратной дорогой. А мы спать не можем, все расспрашиваем их. Матери нам наказали разузнать у партизан про отцов наших, может, встречали где. Из той поездки мы вернулись разом повзрослевшие. Поняли, что мы помогли людям спастись. Так я еще трижды ездила в отряд. И каждый раз делала это уже сознательно, понимала, зачем везем продукты, – поведала Ольга Глущенко.

Рабсила для Германии

Как-то вечером сельчанам объявили, что на следующий день будут отправлять в Германию молодежь. Первыми в списке шли дети коммунистов, среди них и старшая сестра Ольги – Мария, которой тогда было всего четырнадцать лет. Харипина Федоровна взяла пучок крапивы, посадила перед собой старшую дочку и сказала: «Умру, но в Германию тебя не отправлю. Мне отец не простит».

После этих слов мать начала хлестать дочь крапивой по ногам. Била сильно, до белых волдырей. Мария кричала от боли, младшие плакали от страха.

Когда на пороге появились два немца и полицай, Мария сидела на печке, свесив ноги, покрытые волдырями. Заметив их, незваные гости решили, что девочка больна заразной болезнью, и бросились вон из хаты.

На следующий день фашисты грузили молодых парней и девушек в машины. Крик стоял на всю округу, плакали все, и родители, и дети: чувствовали, что расстаются навсегда. Благодаря находчивости матери Мария осталась дома. Но во время первой облавы многим юношам и девушкам удалось скрыться. Через три дня немцы и полицаи вновь начали охоту за рабсилой для Германии.

Пришлось матери снова взять в руки крапиву. А у Марии еще ноги отечные, красные. После первого же удара крапивой девочка от боли потеряла сознание. А когда полицаи пришли и увидели, что у кандидатки на отправку в Германию с ногами творится, сбежали и больше в хату не совались.

– А мама долго потом лечила доченькины ножки, но зато от страшной судьбы уберегла. Ведь почти никого из тех, кого угнали тогда в Германию, мы никогда больше не видели. Только одна женщина вернулась, ее молоденькой девушкой забрали. Она даже в сильную жару ходила все время в платье с длинными рукавами. Потом мы узнали, что на запястье у нее был выжжен номер узника. А вокруг шрамы и рубцы – от порезов, ожогов кислотой: так она сводила это клеймо. Но только кожа обгорала, а номер оставался, – пояснила Ольга Глущенко.

Хранила как могла

Когда Красная армия перешла в наступление, фашисты объявили эвакуацию для всех жителей села. Для тех, кто не сможет идти, обещали пригнать машину. Куда повезут и зачем, не объясняли. Сосед предупредил Харипину Федоровну, чтобы она с детьми ни в коем случае не садилась в машину, чтобы шли вместе со всеми пешком. Не объяснил почему, но женщина поверила, что именно так и нужно сделать. Сговорилась с соседкой держаться вместе: у той двое детей, у Харипины – пять. Запрягли женщины двух коров в тачку, поставили в нее кадушку с провизией. Двинулись в общем потоке, народу было много, немцы из трех сел жителей гнали.

Харипина повязала платок на груди, в этой «люльке» устроила младшую дочь, еще одну малышку несла на шее. Трем старшим велела крепко держаться за свою юбку.

– Сколько мы шли – не знаю, на ногах мозоли, раны. Пыль, грязь, жара. С одной стороны колонны – лес, с другой объезжают нас кто на подводах, кто верхом. И везде немцы с автоматами и собаками. Слух прошел, что впереди на железнодорожной станции нас ждут четыре эшелона. Кто-то из очевидцев рассказывал, как два дня подряд грузили людей – детей в одни теплушки, женщин в другие, мужчин в третьи. Не передать, что там творилось: от материнской груди детей отрывали. И нас ожидало то же самое, – уверена Ольга Глущенко.

Две женщины с семью детьми и коровами с тачкой оказались в самом конце колонны. Сзади только немцы-конвоиры. Они забавы ради натравили на маленькую Олю собаку, которая вцепилась девочке в подол юбки. Так изорвала его зубами, что одни лохмотья остались. Такую забаву фашисты повторяли несколько раз, весело гоготали над перепуганной девочкой и ее еще больше испуганной матерью. В конце концов мать сказала: «Пусть нас лучше убьют, но больше я не буду это терпеть».

Женщина потихоньку вытащила из колеса гвоздь и спрятала, тачка встала. Немцы подошли, подергали тачку, убедились, что она не едет, велели женщинам с детьми остаться на дороге, подождать машину, которая их подберет.

Как только конвоиры скрылись из вида, Харипина вставила гвоздь на место. Без лишних разговоров женщины с детьми бросились в лес. Долго плутали, выбрели на кукурузное поле. Нарубили стеблей и листьев кукурузы, сделали для детей шалаш. Коровы рухнули от усталости, их так, лежачих, и подоили. Женщины накормили детей. Харипина Федоровна, прижимая к себе дочек, попросила их об одном: если с ней что-нибудь случится, потом рассказать отцу, что мать хранила детей как могла.

На передовой

А ночью начался бой. Женщины с детьми оказались на передовой между немцами и красноармейцами. Ольга Глущенко до сих пор не может забыть ужас той ночи: рядом с их шалашом падали и рвались снаряды, детей засыпало землей, над полем кружили самолеты, в черном небе то и дело вспыхивали снопы света. Только под утро все стихло.

Женщины решили, что оставаться на этом поле нельзя, надо пробираться к своим. Нашли просеку, вышли к каким-то траншеям. А по ним немцы бегут, отступают. От них что угодно ждать можно было, но бежать некуда. Женщины только крепче к себе детей прижали. Стоят, ждут, что будет. Оказалось, что и среди фашистов были те, в ком осталось немного человечности. Несколько солдат остановилось и начали повторять: «Киндер, киндер». И жестами показали, что помогут перебраться через траншеи. Перевели коров, перетащили тачку. Показали, в каком направлении советские войска. А потом развязали свои рюкзаки и отдали женщинам несколько банок консервов.

Но затем те же немцы, отступая, поджигали все на своем пути: стога, кукурузные поля. После них осталась голая выжженная земля.

Женщины с детьми долго шли, опять наступила ночь. В темноте увидели солдат, испугались, подумали, что опять немцы. Оказалось, свои, красноармейцы. По воспоминаниям Ольги Глущенко, солдат была целая лавина, которая, казалось, сметет все на своем пути. Мать объяснила командиру, что они спасаются от немцев, спросила, где ближайшее село. Военный рассказал, как добраться до села, дал команду солдатам, и вся «лавина» расступилась, давая дорогу женщинам с детьми.

Село было близко. Там беженцы прожили полтора месяца. Сразу возвращаться домой было опасно: отступая, немцы заминировали Балки. Когда беглянки попали домой, не узнали родное село: от него осталось пепелище. Даже не сразу нашли место, где стоял их дом. От него тоже остались лишь руины, но сохранился подвал, где женщины нашли настоящий клад – тыквы. Перед «эвакуацией» мать убрала их на хранение. Потом обнаружили еще одно сокровище – ведро соли. Выкопали спрятанный в огороде сундук с пшеницей.

– Вот достали сундук, а зерно все с землей смешалось. Но мы и этому рады были, очищали от земли каждое зернышко. Так с хлебушком да с молочком были от нашей коровы-кормилицы. А потом она пропала. Ушла пастись и не вернулась, попала в заросший травой окоп. Месяц искали, нашли полуживую, но не выходили, – рассказала Ольга Глущенко.

Жизнь после победы

Вскоре в село стали возвращаться люди, начали строить дома. И семья Харипины Федоровны не отставала: как дождь пройдет, собирали грязь и глину, смешивали с соломой. Из высушенного самана к зиме построили себе жилище. Только младшую сестру спасти не сумели, она умерла от воспаления легких.

Самым ярким детским воспоминанием для Ольги Глущенко стал День Победы. Все жители села собрались в центре у репродуктора и с замиранием сердца слушали голос Левитана: «Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена, Германия полностью разгромлена…»

– Что тут началось: все целуются, обнимаются, тут же срывают цветы, подбрасывают вверх. После этого стали мы на станцию ходить каждый день – отца встречать. А он все не едет и не едет. Уже и поезд уйдет, а мы все стоим. Тут мама скажет: «А вдруг он нас дома ждет?» Мы бегом домой, но и там его нет, – рассказала Ольга Глущенко.

Как-то в воскресенье дети увидели мужчину в военной форме, который направлялся к их дому. Мать тоже увидела его, замерла и будто с места сдвинуться не может. Узнала мужа, а поверить в то, что вернулся живой, сразу-то и не смогла. Потом будто очнулась, сказала детям, что отец их с войны пришел.

Для детей еще одним значимым событием стало открытие школы в селе. После всех перенесенных ужасов войны они с радостью сели за парты – жизнь возвращалась в привычное мирное русло.

В Коми Ольга попала по распределению после окончания медицинского училища. Приехала в поселок Вожаель Княжпогостского района. Она лечила заключенных, повидала разных людей. В колонии и с будущим супругом познакомилась. Молодой хирург Иван Глущенко тоже приехал в Вожаель работать. Родом он был из Одессы, для Ольги в новом краю – земляк. Полюбили друг друга, поженились, жили и служили вместе, дочь вырастили.

На пенсии потянуло на родину, уехали на Украину. Когда супруг скончался, Ольга вернулась в Коми – помогать дочери и внукам.

Подготовил Алексей МАКЛАКОВ

Фото пресс-службы УФСИН, avatars.mds.yandex.net, russian7.ru