Дмитрий Шпаро: «Я начал свои путешествия в Коми»

На минувшей неделе Сыктывкар посетил известный путешественник и писатель Дмитрий Шпаро. Легендарный полярник пообщался с туристами, студентами и учеными, и как доверенное лицо Владимира Путина принял участие в предвыборных теледебатах. Во время одной из встреч со студентами он ответил и на вопросы газеты «Республика».

– Вы начали свое знакомство с Арктикой в Коми АССР, а Воркута стала отправной точкой вашей многолетней северной одиссеи. Как это произошло?

– После окончания школы я поступил на механико-математический факультет Московского государственного университета, потому что из всех школьных предметов обожал только математику. Когда я учился в университете, все вокруг ходили в разные походы. Студенты, аспиранты, профессора отправлялись в путешествия в горы, тундру, сплавлялись по рекам. Понятно, что и я тоже стал ходить в походы. На втором курсе, мой научный руководитель, впоследствии известный российский математик, а тогда аспирант Михаил Шур, взял меня в первый лыжный поход. Я был счастлив, и мне лыжный поход понравился больше, чем поход на плотах, байдарках или покорение гор. Таким образом я определился в своих туристических предпочтениях. А когда ты понял, что твои любимые походы – лыжные, то все идет к тому, что в какой-то момент ты отправишься на север.

Куда мы отправились? Поразительно, но мы начали свое покорение Арктики в Коми АССР – в заполярном поселке Хальмер-Ю. Выбрали его потому, что это была последняя железнодорожная станция на север от Воркуты. Мы приехали в Хальмер-Ю в единственном пассажирском вагоне и пошли на лыжах через тундру прямиком на север до Карского моря. Обратно планировали вернуться на самолете из пограничного поселка Андерма. Это было в самом конце шестидесятых или в семидесятом году. В Андерме в то время была мощная авиационная база, и самолеты летали в Москву. У нас все получилось по плану. В этом походе я впервые ступил на полярные льды и был заражен не только лыжами, но и северной, достаточно сложной для лыжника природной обстановкой. Было очень холодно и трудно все делать. Мы были крайне плохо одеты. Если сравнить экипировку нынешних полярников с той, которая тогда была на нас, – это небо и земля. Но, несмотря на сильные морозы, никто из участников моего первого похода не пострадал, все вернулись здоровыми.

Во втором походе мы снова отправились в Воркуту – но на этот раз летом, в июле. Как сейчас помню, мы переночевали в каком-то сарае и пошли прямиком на восток от города. Вышли на берег реки Кара и добрались до ее устья. До чего же это было замечательное путешествие. Как все красиво и необычно в летней тундре. 22 июля, в разгар лета, нас засыпало снегом. Вода на маленьких тундровых озерцах просто набухала, и ее поверхность была не ровная, а вздувалась большим пузырем. Такого чуда природы я нигде и никогда больше не встречал. И когда до Карского моря осталось порядка двадцати пяти километров, мы сделали привал на холме. Сложили из взятых в Воркуте сухих дощечек костер и отметили горячим чаем наше путешествие. Спирта с собой не брали, но чайку попить – это тоже праздник. Еще у нас было мясо гусей. Мы их голыми руками, без всякого оружия, ловили в тундре. В это время года гуси линяют и не могут взлететь. И с этой стоянки мы наблюдали настоящее природное чудо, которым нельзя не восхититься. Северный ветер подогнал к берегу лед. Сам лед и берег нам издалека не было видно, но мы четко видели в небе отражение льда. Произошло это из-за совпадений ряда природных условий. Лед отражался в небе не ровной поверхностью, а своего рода пирамидами. Это безумно красиво. И после всех этих замечательных чудес, которые я увидел на севере, решил узнать и проверить, а можно ли ходить на лыжах по дрейфующим льдам. Вначале была экспедиция на припаянный лед восточнее Таймыра, а затем вышли на дрейфующий лед. А в 1979 году мы дошли на лыжах до Северного полюса.

– По сравнению с советским временем сегодня российские заполярные города сильно обезлюдели. На северные территории претендуют многие страны, и именно для того, чтобы было понятно, кто там главный, сейчас российское присутствие на Севере особенно необходимо. Как нам вернуться в Арктику?

– Сегодня мы много говорим о том, что пострадало и что разрушилось после того, как не стало СССР. В том числе и про Арктику, которая в советское время была своего рода форпостом страны. Теперь мы только собираемся его восстановить, потому что он, к сожалению, ушел в небытие. После ухода военных из Арктики там все стало разваливаться. В советское время в самом северном населенном пункте страны – чудесном городке Диксон жили и работали порядка пяти тысяч человек. Сейчас там осталось всего около пятисот человек. И таких примеров очень много. Но в России идет возрождение интереса к Арктике, и мне в Москве это хорошо видно. Так, несколько лет назад была создана арктическая комиссия. На мой взгляд, в стране нужно министерство, которое комплексно занималось бы вопросами развития Арктики, координировало все наши севера. Но для того, чтобы оно фундаментально могло что-то делать, нужны какие-то финансы. Без денег даже отдельное министерство не сможет ничего сделать. Но все-таки государственная арктическая комиссия – это уже позитивный шаг в вопросах возвращения страны в Арктику. Я отношусь к тем людям, которые ценят позитивные шаги. Мне нравится, когда люди не бурчат или охают, а делают что-то для того, чтобы ситуация стала лучше, чем была.

– Одним из острых «арктических» вопросов остается экология. Можно ли навести порядок в вечной мерзлоте?

– Есть такое замечательное место на Таймыре – мыс Челюскин. Это самая северная точка не только нашей страны, но и всего материка. Когда в 1979 году я впервые попал туда, то там была первозданная чистота. Только стоял гурий, сложенный из камней еще в 1919 году участниками экспедиции норвежского путешественника Руаля Амундсена. А рядом могилы советских полярников, погибших во время зимовки 1931 года. Все было пристойно и трогательно. Через двадцать лет я попал на мыс Челюскин во второй раз. И тогда здесь уже просто нельзя было пройти – весь этот край земли был заставлен пустыми ржавеющими бочками. В некоторых из них еще сохранились остатки масла, керосина или бензина. Ощущение первозданного края земли полностью исчезло. Нужно было протискиваться между бочек или ходить прямо по ним.

На наших северных островах сейчас ржавеют миллионы пустых бочек. На Землю Франца-Иосифа, где когда-то были наши военные части, а сейчас остались только пустые бочки, приехал Владимир Владимирович Путин и увидел это самое безобразие. А бочек там в разы больше, чем на мысе Челюскин. Путина возмутило это, и он сказал, что нужно все убрать. И уже три года подряд армия вывозит бочки с островов. За это время вывезли четырнадцать тысяч тонн мусора с различных островов на севере. Это, конечно, много, но в масштабах всей Арктики этого явно недостаточно.

Пять лет назад мы проводили фестиваль «Дети Арктики», на который приезжали команды из всех северных регионов страны. Команда из Воркуты представила свой проект сортировки и переработки бытовых отходов «Отходы в доходы» и заняла первое место. Школьники предлагали извлекать из мусора пользу, а не сжигать или закапывать его. Пусть примеры использования мусора были слишком экзотичными, но сам факт того, что молодежь начала об этом думать, уже радует. Это позитив, и на таком позитиве нужно жить.

– Расскажите о вашей работе с детьми и подростками, как воспитываете будущих полярников.

– В 1989 году я организовал клуб «Приключение», а в 2000 году открыл в Карелии детский оздоровительный лагерь «Большое приключение», где дети от восьми до восемнадцати лет совершают разнообразные путешествия. Также много лет организую детские экспедиции на Северный полюс.

Молодым туристам вашей республики я хотел бы предложить поближе познакомиться с деятельностью нашего клуба. У нас есть три лагеря, которые называются «Большое приключение». Один из них в Карелии – в красивом месте на берегу озера. Этот лагерь уже почти двадцать лет принимает детей со всех регионов страны. Дети там по-настоящему путешествуют. Для них разработаны многодневные маршруты на велосипедах, катамаранах, на лыжах и собачьих упряжках и даже летние пешие походы с собаками. Дети учатся ухаживать за собаками, несут для них корм. Второй лагерь – в горах Краснодарского края, где мы проводим школу инструкторов по туризму. Все это делается на профессиональном уровне. Наши инструкторы часто создают семьи. В идеале семья должна путешествовать вместе. Поэтому с прошлого года мы приглашаем родителей с детьми. Мы предоставляем им инструкторов, и они могут отправляться в многодневный маршрут. Если дети от десяти до двенадцати лет – то путешествие на три дня, если дети старше, то маршрут по Кольскому полуострову может быть и на двадцать один день. Основным методом во всех лагерях является моментальное погружение в путешествие. Лучший способ стать путешественником – начать путешествовать в юном возрасте.

За девять лет мы сводили на Северный полюс шестьдесят три подростка – семь человек каждый год. Это были ребята из сорока двух регионов России, но среди них не было ни одного из Коми. Это абсолютно неправильно. Давайте на будущий год организуем из подростков вашей республики детскую экспедицию на Северный полюс. Я уверен в том, что ваше правительство может решить этот вопрос. У ребят, которые побывали на Северном полюсе, большая отдача в жизни, они возвращаются одухотворенные.

У нас разработана и программа реабилитации детей с инвалидностью. Мы без всяких проблем сажаем в катамаран ребят, плохо видящих и плохо слышащих, с легкой формой ДЦП. Все это мы умеем делать безопасно. Глухих и плохо видящих на велосипеды не посадишь, но катамараны для них вполне доступны. Вопросы обеспечения безопасности особенно актуальны после того, как несколько лет назад в Карелии произошла трагедия – на озере погибли дети. После этого в наш лагерь зачастили разного рода проверяющие, но сейчас все это осталось позади. Детский туризм должен существовать. Это самая простая и эффективная форма воспитания детей в условиях колоссальных пространств нашей страны. Туризм может быть самый разный: экологический, геологический или исторический. У вас в Печоре установлен единственный в стране памятник одному из исследователей Северного морского пути – Владимиру Русанову. И если составить посвященный ему туристический маршрут, то людям будет интересно принять в нем участие. Я был на Манараге, на Косью, на Кожиме. Для меня все эти уральские названия звучат как песня.

– Кажется, что вы побывали уже везде, где хотели. А есть ли у вас неосуществленная мечта?

– В программу нашего клуба также входят путешествия инвалидов. В 2002 году мой сын Матвей совершил восхождение на североамериканскую гору Мак-Кинли, взяв в команду двух ребят в инвалидных креслах. На вершину поднялась вся команда. Мы хотим совершить еще одно путешествие с инвалидом-колясочником. Но это не должен быть профессиональный спортсмен, участник паралимпийских игр. У спортсменов совсем другая философия и цели в жизни. Нашелся бы такой человек в Коми, мы его бы взяли. Сам я в эту экспедицию из-за возраста не пойду. Основная ее цель – достижение Южного полюса на лыжах группой, включающей одного инвалида-колясочника. Двое идут на лыжах, и третий едет с ними в кресле на лыжах. Маршрут мы выбрали кратчайший – около тысячи километров. Этот проект мы назвали «Второе открытие Южного полюса», или «Силой рук к Южному полюсу». Никто из людей еще не доходил до Южного полюса только силой рук. Красивая идея. Уже четыре года мы ищем деньги на это путешествие. У нас есть подпись Владимира Путина в поддержку этого проекта. И я надеюсь, что когда-нибудь это путешествие состоится. Можно сказать, что это и есть моя мечта.

Артур АРТЕЕВ

Фото Дмитрия НАПАЛКОВА

Дмитрий Игоревич Шпаро – путешественник и писатель, чья экспедиция 1979 года первой в мире достигла Северного полюса на лыжах. Заслуженный мастер спорта СССР, член Русского географического общества, кандидат физико-математических наук. Дважды упоминается в Книге рекордов Гиннесса.