8 мая пройдет бенефис народной артистки Коми, заслуженной артистки России, ведущей солистки театра оперы и балета Майи Быстровой. За 40 лет на сцене она исполнила более двух сотен ролей. Сейчас бенефициантка все так же молода душой, как когда только приехала завоевывать республику. В интервью «Республике» она рассказала, с какими трудностями столкнулась на творческом пути и как важно найти в театре свое место.
– Вы родились в Красноярске, потом учились в Астрахани, два года после выпуска выступали в Оренбургском театре музыкальной комедии. Как вы оказались в Коми?
– В 1976 году я приехала в Оренбургский театр, а в 1979 была на отборочном прослушивании конкурса имени Михаила Глинки в Саратове. Там я увидела афишу театра оперы и балета, тогда – Музыкального театра Республики Коми, – с «Евгением Онегиным», «Русалкой». Еще во время учебы в Астрахани на выпускном экзамене я исполняла как раз партию Наташи из «Русалки» – и мне так захотелось петь в опере. К тому же в Оренбурге я работала только в опереттах, музыкальных комедиях. Меня не устраивал такой репертуар, фактически петь было нечего. И мой голос не давал мне покоя – хотелось петь больше. У меня квалификация оперной певицы. После прослушивания, на котором был художественный руководитель театра Ия Бобракова, меня вместе с мужем пригласили в Коми. С того времени я здесь. Работа сразу пошла очень хорошо: меня задействовали во всех операх, во всех сказках, мюзиклах. В оперетте моей первой ролью была Валентина в «Веселой вдове», а в опере – Виолетта Валери в «Травиате». Я начала со сложной оперы для лирико-драматического сопрано. Продохнуть некогда было.
Я благодарна своему педагогу Наталье Николаевне Лучининой, она мне очень много дала и возлагала на меня большие надежды. По первому образованию я пианистка, поэтому она очень гордилась, что ее ученица – играющий вокалист. Я долгое время работала концертмейстером в консерватории. Сейчас занимаюсь этим по мере возможностей. Иногда в театре бывает такой цейтнот, что даже некогда отдохнуть, не то чтобы заниматься другой работой, я не люблю распыляться. Нужно выкладываться на сцене на двести процентов, чтобы быть востребованной, а не халтурить и ходить по другим работам. Зритель не виноват, что тебе хочется подзаработать.
– Многим зрителям вы известны по сказкам. Вам нравится работать с детской аудиторией?
– Я всегда считала, что как актриса должна пробовать себя и в детском репертуаре. Это очень трудно. Эти роли требуют особого отношения. Детей не обманешь. Они узнают тебя после спектакля и говорят: «Вы Кошку играли», «Вы играли Ворону». Они хотят быть на тебя похожими. Когда же ты начинаешь играть отрицательных персонажей, то их отношение резко меняется: в этот момент дети начинают тебя яростно ненавидеть. Был один случай во время спектакля «Золотой цыпленок», где я играла Лису. По сценарию я грозилась убить Цыпленка, и в этот момент на сцену вышел мальчик и начал угрожать уже мне, заступаясь за Цыпленка. Дети такие непосредственные, они видят фальшь, для них играть не каждый сможет.
– В каких музыкальных жанрах вы еще работаете?
– У меня множество ролей в операх, опереттах и мюзиклах. Я не разделяю большие спектакли или маленькие. Я считаю, что если человек владеет мастерством перевоплощения, то сможет работать в любом жанре. Если же нет – у него будут большие трудности. После консерватории мне предлагали работать в филармонии, но я отказалась. Стоя у рояля, я бы не смогла развиваться как артистка. Стоять и дрожать возле рояля? Нет. Хотя сейчас я много выступаю на концертах, исполняю романсы. Работаю во всех жанрах, всю жизнь учусь – это бесконечное преодоление трудностей. Но надоедать публике нежелательно. Чтобы быть настоящей актрисой, надо вкладывать много труда. Когда я была пианисткой, то занималась по восемь часов: играла на инструменте. Так же с вокалом, нужно много трудиться, тогда все сторицей возвратится.
– Как вы готовитесь к оперным спектаклям?
– Подготовка к опере, особенно если она ставится первый раз, – очень ответственный момент. Нужно почитать соответствующую литературу об опере, персонаже. Изучить эпоху, ознакомиться с костюмом. Множество мелочей. Главное – вложить душу в свою героиню. Музыка – это прежде всего эмоции, это тонкое представление о том, что такое жизнь. Я без содрогания не могу слушать Петра Чайковского там настолько все выстрадано, эта музыка написана кровью, это не схематический набор нот. Если у тебя холодная душа и холодный рассудок, ты ничего не сыграешь. Нужно все через себя пропустить. У меня много героинь трагического плана, которые в конце умирают, но нельзя играть одно состояние. Если человек отыгрывает только отрицательные эмоции, то ему очень тяжело. В моем репертуаре разные роли и характеры, есть среди них и комические – Коробочка из «Мертвых душ», Дороти в «Призраке замка Кентервиль».
Театр – очень эмоциональное искусство. Если делать свою работу формально, в полсилы, зритель видит и чувствует это. Артист должен достучаться до зрителя, он сейчас очень требовательный, особенно современная молодежь. Театр – это живое искусство, можно ходить в кино, и это будет давать определенный эмоциональный подъем, но когда сам артист отдает свое сердце – все совершенно по-другому. Я считаю, что наша молодежь должна ходить в театр, чтобы эмоционально расти. Тогда и в жизни им будет легче, они смогут испытывать настоящие эмоции, искренне переживать.
– После особенно сложных ролей у вас не бывает эмоционального опустошения?
– Конечно, опустошенность есть. Надо копить силы. Я стараюсь жить по режиму, чтобы не выгореть. Допустим, прошел большой спектакль – я отдыхаю. Я должна всегда звучать и быть в форме. Бесшабашность не для певцов, это может отразиться на голосе, на здоровье. Мой ритм жизни, режим похож на спортивный.
– В прошлом году, и тоже на бенефисе, Альфия Коротаева публично объявила, что ее оставляют без ролей. У вас никогда не было таких конфликтов?
– Были такие ситуации, когда приходилось пробиваться к роли. Конкуренция. Каждый имеет представление о себе, знает свои возможности. Я не могу сказать, что все было гладко.
Но если у тебя есть терпение, ты пробьешься. В театре работать сложно: некоторые ломаются и уходят. Я всегда чувствовала в себе силу. Сегодня вы мне не даете роли – завтра будете просить. Так оно и было. Никто мне на подносе ничего не приносил, но если я хотела какую-то роль, то писала творческую заявку. Все зависит от человека. К тому же я никогда не перебираю роли. Вот это я буду, вот это не буду – такого у меня нет.
– Вы обладаете голосом широкого диапазона. Это влияет на сценическую востребованность?
– Мой голос позволяет петь в театре практически все. В репертуаре нашего театра «Тоска», «Чио-Чио-сан», «Евгений Онегин» – все партии для лирико-драматического сопрано.
Лирических голосов много, а лирико-драматические встречаются реже. Я в этом отношении счастливица, мне бог такой голос подарил. Но с этими партиями я сейчас уже не выхожу, потому что возраст не позволяет.
– Есть артисты, которые не понимают, что с возрастом надо переходить на более зрелые роли. Как вы к этому относитесь?
– Это глупо. Держаться за старое не нужно. Вовремя нужно уходить на другие роли, чтобы зритель тебя запоминал именно в том амплуа, которому ты соответствуешь. Когда актриса в возрасте играет девочку, получается нереалистично. Зритель уже напрягается, ему не так комфортно, поэтому актеры должны вовремя, без обид переходить к другим ролям. Одни могут перебороть себя, другие – нет. Поэтому уходят на пенсию или начинают преподавать. Пока у вокалиста есть голос, он может исполнять любые партии, но необязательно первые. Как говорил один известный актер: «Мы начинаем с маленьких ролей и заканчиваем ими». С маленьких ролей начинаешь, чтобы встать на ноги. Потом идет большой промежуток, когда ты исполняешь сверхсложные партии. С возрастом все складывается по-другому, и ты возвращаешься к прошлому. Это естественно, и переход к другим ролям даже в плюс.
– Сейчас многие молодые артисты стремятся попасть в театр. Как вы оцениваете новое поколение?
– Они очень умные, не по годам развитые, с хорошей памятью. Вокально: есть недочеты, но самое главное – есть стремление. Каждый должен расти, развиваться, а это большой труд.
Надо заниматься, слушать, чтобы найти что-то свое. Единственное, что мне не всегда нравится, – то, что они поют с микрофонами. Оперный певец должен иметь опору, тогда микрофоны не нужны.
– На бенефисе вы представите оперетту «Севастопольский вальс». Почему выбор пал на нее?
– Мой бенефис пройдет в преддверии Дня Победы, и «Севастопольский вальс» как раз поставлен к этому празднику. С этим спектаклем связана моя творческая жизнь: в первой постановке я играла Любашу, но время идет. Если бы я сейчас взялась за эту роль, было бы смешно – она же молодая девушка. Поэтому сейчас я сыграю характерную роль, зрелую по возрасту, тетю Дину. Сыктывкарский зритель меня еще не видел в этой роли. Я постараюсь создать свой образ и сыграть так, чтобы не быть похожей на других исполнительниц. Я всегда ищу свое прочтение образа и стараюсь никому не подражать.
– Какое ваше самое большое достижение за 40 лет на сцене?
– Я уже спела и пою то, что я хочу. Не просто на словах, а на деле. Я добивалась тех партий, к которым стремилась. Подвиг певца – это каждодневный труд. У многих опускаются руки, им не дают роли, возникают проблемы со здоровьем, нет сил – можно сдаться. То, что ты каждый день идешь на сопротивление, – это подвиг. Нужно быть преданным своей профессии, любить ее безответно и приносить людям радость.
Елизавета Морохина
Фото Дмитрия Напалкова
Оставьте первый комментарий для "Майя Быстрова: «Нужно вовремя уходить на другие роли»"