Ленина арестовали в Усть-Сысольске и расстреляли в Котласе

Историк Михаил Рогачев поведал о тюрьмах и лагерях столицы Коми края

Свою первую экскурсию, организованную Коми отделением российского «Мемориала», историк Михаил Рогачев провел по местам разрушенных усть-сысольских церквей. Вторая же была посвящена тюрьмам и лагерям. И если, потеряв почти все действующие храмы, город лишился души и стал безликим, то о том, что в Сыктывкаре не осталось тюрем и лагерей, вряд ли стоит сожалеть.

Без чего не обходился уездный город

Вторая прогулка началась с того же места, что и первая, – возле мемориала-часовни, посвященной памяти жертв политических репрессий. И это не случайно. Рядом с ней на пересечении улиц Набережной (ныне Кирова) и Юго-Загородной (Домны Каликовой) находилась первая городская тюрьма.

– Тюрьмы существовали в Российской империи всегда, – отметил Михаил Рогачев. – Церковь и тюрьма – два отличительных признака любого уездного города.

Заведовал тюрьмой городничий. Большинство россиян, прочитавших гоголевского «Ревизора», представляют городничего как некоего мэра. Однако это совсем не так. Мэром был городской голова – избираемая должность. А городничий, если проводить аналогию с сегодняшним днем, скорее начальник УВД, он отвечал за порядок в городе. Ему подчинялась полицейская команда.

– А она в Усть-Сысольске была мощная – аж шесть человек, – иронически заметил историк. – Они гордо назывались «инвалидами». Не думайте, что они были одноногими.

Инвалиды – значит ветераны. Это люди, отслужившие рекрутскую службу 20-25 лет и вышедшие в отставку. И они со своей службой справлялись.

Когда в 1790 году Усть-Сысольск получил статус города, поступил приказ построить тюрьму – на окраине, чтобы не беспокоить горожан. Поначалу она была маленькой и представляла собой небольшое здание с деревянным частоколом. Только в 1865 году на этом месте построили двухэтажную тюрьму вместимостью 27 человек. И при этом она почти все время пустовала. Говоря по-современному, это был вытрезвитель. Чаще всего туда доставляли граждан, которые, находясь в состоянии алкогольного опьянения, кому-то набили морду. Когда они трезвели, их отпускали.

К концу XIX века к тюрьме пристроили еще одно здание вместимостью 54 человека. И вот она уже заполнялась, хотя там не держали тех, кто находился под следствием. Для них существовали особые помещения, называемые «арестными комнатами». А в тюрьме сидели осужденные или задержанные до выяснения обстоятельств.

– Я смотрел список в архиве, так там один человек сидел по забавной статье «Неизвестно за что», – сообщил Михаил Рогачев. – Так прямо и было написано. И чего он там сидел?

Вообще, тюрьма в Усть-Сысольске была весьма патриархальной. Сроки давались небольшие – один-два года. Основные преступления были связаны с членовредительством, то есть с мордобоем. За год краж набиралось не более 20, убийств – не больше одного, а то и вовсе не случалось. Коми составляли основное население города, а среди этого народа кража считалась тяжким грехом. В коми деревнях дома не запирались – подпирали дверь палкой и уходили.

Случился, правда, один побег. Во время прогулки трое заключенных, облокотившись на прогнивший забор, его повалили, после чего ушли. Двоих поймали, а третьего не смогли, следы его теряются во мраке Усть-Сысольска.

В начале XX века для исправления заключенных на месте часовни-мемориала построили тюремную Богородицкую церковь. Она располагалась за пределами тюремной ограды.

Заключенные свободно приходили сюда и перевоспитывались.

В самой тюрьме очень поощрялись работы по специальности. Например, сапожник принимал заказы на изготовление обуви, получал за это деньги, и к моменту освобождения у него накапливалась определенная сумма.

При тюрьме действовал попечительский совет, который проверял, хорошо ли сидят, не нарушается ли порядок, хорошо ли кормят. Еще он находил заключенным работу, собирал пожертвования, покупал книги, улучшал питание. Кстати, именно на пожертвования была построена Богородицкая церковь.

С приходом советской власти церковь закрыли, а вот тюрьму – нет. Она несколько раз меняла название, пока не стала Сыктывкарской тюрьмой №1. И она сразу же оказалась переполненной. Поэтому в 1932 году к ней пристроили еще один деревянный корпус. Официальная вместимость тюрьмы увеличилась до 120 человек, но находилось в ней до 300.

Особенно много вмещалось людей в годы «большого террора» – в 1937-1938 гг. И, конечно, не было у нее никаких попечительских советов.

В таком виде эта тюрьма дожила до 1960-х годов. Затем на ее территории построили здания, в которых ныне размещаются УФСИН Коми, ОМОН, архив МВД и изолятор временного содержания. Так что весь этот квартал, по словам историка, можно назвать «исторически тюремным».

Городничий отчитывался перед ссыльным

До революции за порядком в городе следило уездное полицейское управление, которое располагалось на месте здания МВД Коми. Когда-то там был один из домов основателей города купцов Сухановых, но в середине XIX века они продали его городу и в нем разместились городские учреждения.

– Повторюсь, управление полиции было, конечно, мощное: шесть человек в начале XIX века, а к концу оно выросло аж до 20, – рассказал Михаил Рогачев. – Причем местный урядник жаловался, что ничего не может сделать. Не с устьсысольцами, нет, с ссыльными.

Усть-Сысольск стал городом ссыльных в позапрошлом веке. Сначала ссылали немногих. В их числе был известный ученый и публицист Николай Надеждин. Он угодил в уездный городишко за то, что в своем журнале «Телескоп» опубликовал знаменитые «Философические письма» Петра Чаадаева, вызвавшие резкое недовольство властей из-за выраженного в них горького негодования по поводу отлученности России от «всемирного воспитания человеческого рода» и духовного застоя. Журнал был закрыт, Чаадаев объявлен сумасшедшим, а его основатель и главный редактор сослан сначала в Усть-Сысольск, а затем в Вологду.

Когда Николай Надеждин прибыл в уездный город и пришел в уездное управление регистрироваться, городничий встал во фрунт и доложил, что в городе все в порядке, безобразий нет.

– Дело в том, что в Российской империи свято соблюдался табель о рангах, – пояснил историк. – Профессор Московского университета имел восьмой классный чин. А городничий, отставной капитан, всего лишь девятый. Поэтому он как старшему по классному чину и доложил, что в городе все в порядке. Ссыльный профессор выслушал городничего, отметился и пошел в отведенный ему дом писать статьи о народной поэзии зырян.

Дом, в котором поселили Надеждина, находился на месте нынешнего здания Дома профсоюзов.

К концу XIX века ссыльных стало больше – более сотни человек. Сначала это были поляки – участники восстания 1863 года. Их сменили социал-демократы, анархисты и эсеры.

Они жили в частных домах на берегу Сысолы. Публика была довольно беспокойная, по любому поводу они устраивали демонстрации, и полицейский жаловался, что если так дальше пойдет, то у него и оружие могут отобрать.

Между тем политические ссыльные требовали то, что им положено. А им было положено из казны выдавать небольшие суммы денег, на которые «жить будешь, а петь никогда», и теплое белье. Но бывало и так, что то кальсоны не довезут, то теплую рубашку. А политические хорошо знали свои права.

Виктор Савин и жена экс-премьера Керенского

Формально советская власть в Усть-Сысольском уезде установилась в январе 1918 года, только она не была большевистской. Временный уездный совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов позиционировал себя как беспартийный. Лишь в июле того же года, после того как в городе высадился отряд под командованием матроса-большевика Андрианова, этот совет был разогнан и избран новый – на сей раз с нужным партийным уклоном. И уже 21 июля начала действовать Усть-Сысольская чрезвычайная комиссия (ЧК) по борьбе с саботажем и контрреволюцией.

Поскольку ЧК была уважаемым учреждением, то она выбрала себе одно из немногих каменных зданий – подворье Ульяновского монастыря, где ныне располагается Епархиальное управление. Монастырь в 1918 году закрыли, монахов выселили, а подворье конфисковали. В расположенной рядом Стефановской церкви, на месте которой позже возвели кинотеатр «Родина», сделали клуб для красноармейцев.

С работой этого репрессивного органа тесно связано имя основателя коми театра и автора гимна Республики Коми Виктора Савина. Поначалу он работал секретарем, а с декабря 1918 по январь 1919 года – председателем уездного ЧК.

– Про него ходят странные легенды, будто он пьяный гулял по городу, размахивал маузером, все крушил, – поведал Михаил Рогачев. – Однако представления о безобразиях уездных чекистов несколько завышены. На самом деле ЧК в то время обладала только следственными функциями. Правда, до января 1919 года они могли выносить смертные приговоры и приводить их в исполнение, но очень скоро их этого лишили. За время руководства Виктора Савина местные чекисты ни одного смертного приговора не вынесли.

Однако именно Виктор Савин руководил арестом Ольги Керенской, жены последнего премьер-министра Временного правительства. Ее привез в Усть-Сысольск подальше от буйной, голодной и непредсказуемой столицы ее друг, архитектор Александр Холопов. Она совершенно открыто жила в его доме вместе с сыновьями Олегом и Глебом в пригородном местечке Кочпон. Про нее в своем первом номере написала газета «Зырянская жизнь», что якобы она скупает продукты на рынке за любые деньги, тем самым поднимая цены. Во втором номере газета опубликовала ее весьма жесткий ответ, в котором Керенская все эти доводы опровергла.

Ольга Керенская дважды арестовывалась. В первый раз ее быстро выпустили, а во второй препроводили в Котлас в сопровождении Виктора Савина.

Единственная группа, которая была расстреляна в сентябре 1918 года, это общественные деятели Усть-Сысольска, в числе которых – председатель съезда мировых судей Леонид Ленин. Это представитель той семьи Лениных, от которых вождь мирового пролетариата позаимствовал псевдоним. Но расстреляли их не в Усть-Сысольске, а в Котласе.

Массовые аресты начались в начале 1920 года, когда Виктор Савин уже ставил спектакли и не имел к ЧК никакого отношения. Аресты были порождены тем, что в ноябре 1919 года, когда гражданская война в России уже заканчивалась, Усть-Сысольск занял отряд белых численностью 50 человек. Красные бежали, бросив оружие, аж до Визинги.

Белые пробыли в городе всего две недели. И вот когда их все-таки выбили, началось широкое расследование на предмет того, кто им помогал. Но арестованных не расстреливали, а приговаривали к одному-двум годам исправительных работ.

Первый лагерь и недостроенная железная дорога

Хотя Сыктывкар в отличие от большинства городов Коми не имеет обширного гулаговского прошлого, лагерная история края начинается с его столицы. На месте нынешней бани №3 по улице Кирова (бывшей Набережной) располагалось первое лагерное управление Советского Союза – УСЕВЛОН (Управление северными лагерями особого назначения). Правда, оно там находилось только год, затем его перевели в Сольвычегодск, а затем в Котлас.

УСЕВЛОН создан приказом по ОГПУ (бывшая ЧК) 28 июня 1929 года. Поначалу перед ним была поставлена задача – изыскание и организация добычи нефти в районе Ухты, а затем и строительство тракта Усть-Сысольск – Ухта и железной дороги Пинюг – Усть-Сысольск, призванной связать Коми край с центральной частью СССР.

А старейшим местом лишения свободы в городе является колония в местечке Верхний Чов. Она ведет свою историю с 1925 года и была организована на площадках лесничеств.

Нынешний совхоз «Пригородный» – наследник совхоза НКВД, который был частью этой колонии и в годы войны снабжал овощами его сотрудников.

Железную дорогу так и не построили, но несколько памятных мест, с ней связанных, осталось. В частности, так называемое кольцо на пересечении улицы Коммунистической и Октябрьского проспекта. Именно там делегаты съезда советов во главе с председателем облисполкома Иваном Коюшевым опрокинули первую тачку в насыпь железной дороги.

Вокзал должны были по плану построить примерно в том же месте, на котором он сейчас и стоит. Но его возвели лишь в 1964 году, когда проложили рельсы от Сыктывкара до Микуня. А по плану 30-х годов от вокзала железнодорожная ветка должна была идти к реке, чтобы оттуда грузить вагоны.

– И вот вам пример советской экономики, – отметил Михаил Рогачев. – Дорога была построена на 80 процентов – отсыпана насыпь, созданы развязки, мосты, рельсы начали укладывать. Но наступил 1932 год. Иосиф Сталин решил, что второстепенная стройка не важна. Главная стройка – это Беломорско-Балтийский канал. И зэков сняли и отправили туда. Местные власти взвыли, но им сказали, чтобы они достраивали дорогу своими силами. Они пытались что-то сделать до 1937 года, но ничего не получилось.

Камень у бывшей пристани

На окраине Кировского парка стоит неприметный памятник в виде камня, посвященный добровольцам, ушедшим защищать Родину в годы Великой Отечественной войны. Мало кто знает, что он был и закладным камнем Мемориала жертвам политических репрессий. Когда воздвигли мемориал, камень оставили в запасниках, а позже установили неподалеку от бывшей пристани на Сысоле.

Такое совпадение символично. На этой пристани провожали на фронт новобранцев, а в 1945 году встречали победителей. Но на эту же пристань приходили и этапы заключенных.

Как пояснил Михаил Рогачев, Сыктывкар до начала 60-х годов прошлого века был связан с миром главным образом рекой. Рейсовые пароходы из Котласа, Великого Устюга и Архангельска стали приходить в Усть-Сысольск в конце XIX века, и весь город приходил их встречать. У местной интеллигенции даже завелась традиция заходить на пароход, чтобы в буфете отведать пива.

Первые этапы спецпереселенцев прибыли в Усть-Сысольск в 1930 году. Это были раскулаченные. Кого-то напрямую по этапам везли в Прилузский район, а те, кого высаживали, иногда ночевали на лугу за рекой.

– Сохранилось тяжелое воспоминание, как в 1932 году сюда пригнали целую баржу священников, – рассказал историк. – Потом их по этапу отправили на Вычегду, и они все погибли от голода. Говорят, что заречный луг был весь черный из-за того, что они были в своих священнических одеяниях. Так они и сидели на лугу. Я застал живой бабушку, которая, будучи еще ребенком, возила им еду. Мама собирала им картошку, хлеб, а дети – взрослым не разрешали – на лодках перевозили ее батюшкам. Фамилии нескольких батюшек я нашел, но большинство так и остались неизвестными. Их утащили по Вычегде дальше, следы их пропадают. Поэтому этот памятник всем, для кого пристань была знаковым памятным местом.

Теперь уже не существующая пристань связана и с польской страницей истории города. В 1940 году в Коми АССР было сослано 20 тысяч граждан Польши, проживавших на территориях Западной Украины и Западной Белоруссии, присоединенных в 1939 году к СССР. В первый год войны их освободили по амнистии, большинство ушли в армию генерала Андерса и воевали с нацистами в Северной Африке и Италии. А те, кто не смог, скопились в Сыктывкаре и, не имея жилья, ночевали на пристани. Горожане их подкармливали как могли, но многие болели. И председатель горисполкома Константин Ранинин схлопотал выговор за то, что не смог обеспечить на пристани санитарную обстановку. Позже они разошлись по домам.

НКВД в стиле сталинского ампира

В начале 20-х годов ЧК преобразовали в Объединенное государственное политическое управление при СНК СССР (ОГПУ). Зырянский областной отдел этой мрачной организации спустя десять лет перебрался в двухэтажный кирпичный дом с флигелем по улице Набережной (Кирова). Это здание было построено в 1878 году и до революции принадлежало купчихе Суворовой. В 1918 году его национализировали, купчиху выселили и поначалу разместили в нем областной отдел землеустройства и магазин.

Ныне этот дом, у которого перестроен фасад, выглядит как пристройка к величественному зданию МВД Коми. После переезда туда чекистов к флигелю сделали пристройку, где разместили хозяйственные помещения и внутреннюю тюрьму ОГПУ-НКВД.

– Это самая страшная тюрьма большого террора 30-х годов, – пояснил Михаил Рогачев. – Правда, арестованные сидели не здесь, а в городской тюрьме. Сюда их привозили на допросы. Она маленькая – на 20-25 человек. Одна комната предназначалась для допросов. В ней нет следов от нар, но сохранился след от вмонтированной в пол табуретки. В таких комнатах мебель не должна двигаться, чтобы ею нельзя было звездануть.

Есть сведения, что во дворе несколько раз производились расстрелы. Там уровень земли ниже, чем на улице, и получается довольно-таки глухое место.

По неполным данным, на территории нынешнего Сыктывкара расстреляли по политическим обвинениям не менее пятисот человек. Все это делалось в строгой тайне и, как правило, на городских окраинах. По документам, которые приведены в книге Вениамина Полещикова «За семью печатями», таких мест было три. Одно из них – в лесу, за слободой Кируль, в районе летного поля Сыктывкарского аэропорта. Второе – в местечке Дырнос, тоже в лесу. Третье – основное – в Верхнем Чове.

– Если вы будете ехать в Эжву, обратите внимание на поклонный крест, который стоит с левой стороны напротив знака «Эжвинский район», – отметил историк. – Он установлен в 2001 году на опушке леса, где расстреливали людей. Гравий на подсыпку дороги брали именно с этого места, и я нашел людей, которые сказали, что когда они выгребали землю экскаватором, то находили человеческие кости.

В 1934 году ОГПУ и НКВД объединили. Разросшийся аппарат репрессивных органов Коми автономной области уже не помещался в доме купчихи Суворовой. И тогда разобрали стоящий рядом бывший сухановский дом и на его месте в 1939 году построили огромное, с восьмиколонным портиком здание по проекту архитектора Алексея Зикеева. Сейчас здесь размещается МВД Коми.

Помпезный стиль, сочетающий элементы классицизма и ар-деко, позже назовут сталинским ампиром. Он должен был олицетворять несокрушимость советского строя. В этом же стиле Алексей Зикеев возвел и не менее величественное здание областного совета профсоюзов, расположенного совсем рядом с МВД-НКВД.

Монументальность и величественность сталинского ампира призваны были отвлекать людей от их нищей повседневной жизни и стали своего рода завесой, прикрывающей чудовищный государственный террор, творимый людьми, сидящими в одном из этих дворцов.

Игорь Бобраков
Фото автора и из архивов