Михаил Порядин: «Коми должна стать первой в области информационных технологий»

Исполняющий обязанности руководителя Комитета информатизации и связи рассказал в интервью агентству «Комиинформ» о новых возможностях региона, о принципиальной медиаполитике, о деньгах, которые лежат на поверхности, и современных технологиях в глубинке.

– Врио главы Коми на первой встрече с главными редакторами СМИ, анонсируя ваш приезд, сказал, что в регион приедет высококлассный специалист и очень порядочный человек. Долго Сергей Гапликов уговаривал вас приехать в Коми?
– Сергей Анатольевич – человек, которого я безгранично уважаю. Мы с ним прошли самые сложные периоды олимпийской стройки. Были ситуации, когда сделать было невозможно, а не сделать нельзя. Сергей Анатольевич был не первым руководителем «Олимпстроя», и то состояние проекта, которое он принял, было достаточно сложным. Я имел счастье работать с ним в одной обойме.
Когда он меня пригласил, я согласился не раздумывая и буду работать здесь столько, сколько буду полезен республике.
Отмечу, что в Коми я бывал и раньше. 10 лет назад работал в КЭС-холдинге, мы создавали здесь расчетные центры для учета энергопотребления жителей и расчета с поставщиками. По линии мультиэнергетики у меня были десятки командировок в республику.
– То есть это действительно счастье – работать с ним? А ведь кто-то плачет.
– Гапликов очень справедливый человек. Он предельно жесткий руководитель в том случае, если вопрос требует немедленного решения. Часто бывают такие ситуации, когда приходится применять антикризисное управление, нужно совершенно четко и быстро отдать распоряжение людям, и жесткость здесь всем идет на пользу.
– А у нас в регионе сейчас тоже антикризисное управление?
– Нет. В принципе, даже если ничего не делать, созданная система будет работать. Но она перестанет развиваться. Вот как американцы эксперимент проводили? Они убрали из компании всех руководителей. Какие-то отделы сразу развалились, кто-то продолжал успешно работать и без руководителя, а оптимальными были признаны те, что продолжали работать, но перестали развиваться. И у нас в республике каждый руководитель должен построить работу так, чтобы коллектив трудился с максимальной эффективностью и находился в постоянном развитии.
– У вас такой же жесткий стиль управления?
– Я уже отметил, что у Сергея Анатольевича не всегда жесткий стиль управления. Просто когда срочно надо что-то решать, он хорошо умеет повышать напряжение и не принимает таких выражений, как «не могу», «это не ко мне», «не мой вопрос».
За такое отношение к работе я сам очень жестко ругаю подчиненных. Но при этом я командный человек и всегда стараюсь создать комфортную атмосферу в коллективе. Если люди в него не вписываются в силу нежелания работать в таком темпе, мы прощаемся. Сейчас мы работаем практически без выходных. Работаем допоздна. Количество дел такое, что с работы можно вообще не уходить. Мы стремимся организовать работу так, чтобы в дальнейшем планомерно работать и успевать отдыхать. Чтобы войти в нормальный темп, надо хорошо потрудиться, выйти на иной качественный уровень. Кстати, есть ведь такой критерий эффективности работы: если человек задерживается на рабочем месте и не успевает сделать все необходимое за рабочий день, значит, что-то организовано не так.
Кроме того, нужно учитывать специфику своей работы: программисты, айтишники – творческие люди, им сложно быть эффективными при избыточном давлении. Но если вопрос касается принципиальных вещей, я быстро принимаю порой непопулярные решения. Лучше делать это сразу или не делать никогда. А если не делать никогда, то ничего не изменишь.
– Вы самостоятельны в принятии решений или свои действия сверяете с позицией руководства?
– Безусловно. Я всегда работаю очень самостоятельно, стараюсь не загружать руководителя лишними вопросами. За все время нашей олимпийской практики я обращался к нему лишь несколько раз, и порой вопрос был настолько сложен, что мы были вынуждены решать его на уровне Правительства РФ. То есть если я вывожу вопрос на руководителя, значит, он настолько серьезен, что мне просто не хватает полномочий его решить, а иногда даже в рамках руководства он не решался. Все остальные вопросы стараюсь решать самостоятельно. Считаю, что это для руководителя комфортно, когда я закрываю весь сегмент.
– Семью сюда перевезли?
– Сын у меня взрослый, ему 26 лет, он работает в Москве в IT-сфере. Очень грамотный специалист, я по сравнению с ним айтишник слабенький (улыбается).
Жена приехала вместе со мной, так что наш дом теперь здесь. Она обеспечивает мне надежный тыл. И ей здесь нравится. Она родилась в Сибири, и все здесь напоминает ей раннее детство. Тут действительно очень здорово. Люди открытые, с ними очень приятно общаться.
– А какие-то кадровые решения вы уже приняли?
– Будут определенные преобразования в структуре: мы создадим министерство на базе Агентства по СМИ и Комитета информатизации и связи. Оно будет состоять из структурных блоков: блок СМИ и массовых коммуникаций, блок государственной политики в сфере информатизации и связи, производственный блок, а также единый для республики проектный офис. Мы будем опираться на политику Минкомсвязи РФ, которая должна быть адаптирована к нашей среде. У нас все подразделения должны быть оптимально выстроены с точки зрения гос-программы, с методологической точки зрения. Есть четкое понимание, как эту политику сформировать, чтоб она коррелировала с федеральными органами, соответствовала проводимой в стране административной реформе. Нужно синхронизироваться и делать ровно то, что делается в госу-
дарстве.
С 10 ноября вышел на работу мой заместитель Евгений Морозов. Он работал со мной в этом же статусе в «Олимпстрое». Он связист, имеет огромный опыт работы, ветеран боевых действий, имеет награды. У него большой опыт внедрения информационных систем. В частности, он участвовал во внедрении «Системы 112» в ряде регионов России. Он познакомился с коллективом и сразу же включился в работу. Наконец-то пришел человек, который говорит и с технарями, и с управленцами на одном языке. Он возглавит производственный блок.
Самое главное – это люди, на которых можно опереться. И когда они идут вслед за мной в новые проекты – это здорово. Значит, по жизни я никогда и никого не подвел.
Здесь тоже очень грамотные люди, и каждый получит возможность участвовать в командной работе там, где ему наиболее комфортно. Любой коллектив должен прежде всего распределиться по своим рабочим местам. Я всегда внимательно наблюдаю, как сотрудники при переездах начинают занимать места в подразделениях, и это очень важно, от этого зависит комфорт каждого на его рабочем месте. Если людей рассадить, как хочется руководителю, не факт, что работа будет эффективной. Вот он утром приходит – а у него уже настроение плохое. Поэтому к пересадкам я всегда отношусь очень терпимо. Сразу будет видно, как отношения выстраиваются. Кто лидер, кто штурман, кто боцман, кто лоцман.
– Был ли у вас опыт работы с медийной сферой, знали ли вы, когда ехали сюда, что вам придется заниматься и СМИ?
– Когда Сергей Анатольевич пригласил меня приехать, я сказал ему следующее: «Если я буду полезен еще в каких-то сферах и отраслях, то я готов разобраться и в этом». У меня была подобная ситуация 10 лет назад, когда мы начинали работать по мультиэнергетике – в Республике Коми, Екатеринбурге, Перми. Мы устанавливали новую систему – делали централизованный расчетный центр для населения, чтобы понять, сколько сгенерировали электроэнергии, сколько ее поставили, где потери и т.д. Собрались на совещание: мы, молодые новаторы, и специалисты, которые работали в энергетике десятки лет. И тут молодежь начинает им рассказывать, как будет проводить реформу. Сначала на нас смотрели с иронией и даже с сарказмом. А потом мы подобрали единомышленников и из старой команды, и привлекли новых. Каждый из них структурировал задачу и начал отрабатывать на своем уровне. Задача была скоординировать правильным образом работу и выстроить управленческие функции. Здесь та же самая ситуация. В олимпийском проекте я много взаимодействовал со СМИ, рассказывал о трехмерной модели Сочи, но изнутри я в эту работу не погружался – просто не было такой задачи. Понимаю, что это точно такой же проект. Нужно разобраться, провести декомпозицию, подобрать профессионалов, выстроить алгоритм работы. Управлять можно всем, чем угодно, если есть на кого опереться.
– Что, кстати, будет с Агентством по печати и массовым коммуникациям? Оно сократится до одного отдела?
– Это будет отдельный блок в министерстве. Наша задача – сделать нормальную, эффективно работающую систему.
Хотелось бы весь коллектив собрать в одном здании. Это желаемое, но не всегда достижимое. Работать мы сможем и в условиях разрозненных, но лучше, когда все вместе.
Мы в ближайшее время определимся, где мы будем располагаться, надеюсь, что объединим всех на более удобных площадях.
– «Завпроизводством» отрасли – Евгений Морозов – приступил к своим обязанностям. А кто будет «смотрящим» за СМИ?
– Такими категориями я никогда не рассуждаю, и «смотрящих» у нас не будет. Мой принцип – никогда не использовать свое личное мнение для давления на СМИ. Это неправильно. Это все равно что диктовать дизайн сайта. Этим должны заниматься профессионалы. Если мы хотим оценить СМИ, привлечем экспертов, создадим общественный совет, пригласим лучших журналистов, возможно, на федеральном уровне. Если мы с вами создадим хорошую экспертную группу, с ней можно и спорить, и соглашаться. И вот тогда будет формироваться политика изнутри. Если мы будем закручивать и регламентировать, ничего не выйдет.
– Перед телеканалом «Юрган» поставлена задача выработать новую стратегию развития и активизировать коммерческую деятельность. Это касается всех государственных СМИ?
– У всех СМИ, которые имеют дотации, субсидии составляют, как минимум, треть бюджета. Остальное надо формировать самим и использовать для этого все возможные инструменты. Это менеджмент, это управление, это качество услуг. Нужно понимать, на какую аудиторию воздействовать, что продавать. Я готов со своей стороны приложить усилия, чтобы канал «Юрган» видело большее количество людей. На «Триколоре» его сейчас нет, этот вопрос надо отработать, и здесь мы поможем. Но как зарабатывать деньги, канал должен думать и самостоятельно.
– Хорошо, а как быть с районными СМИ, где на весь район одна газета и заработать практически нереально, потому что нет производств? Журналисты районных газет жалуются на низкую заработную плату.
– СМИ должно понять, на какую целевую аудиторию оно направлено. Мне кажется, самим СМИ надо задаться вопросом, смогут ли они работать в тех условиях, может быть, их надо укрупнить, но система опять же должна саморегулироваться. Можно увеличить финансирование, но все равно, пока само издание не сформирует для себя бизнес-политику, государственные деньги тут не помогут. Можно дать сто процентов средств и сделать структуру полностью дотационной, а при этом такая пресса не будет никем читаться.
Пока в некоторых аспектах у меня больше вопросов, чем ответов. Все острые вопросы нужно решать в первую очередь. Если мы можем оказать содействие со стороны республики, конечно, это надо делать. Но опять же повторюсь: нельзя рассчитывать только на дотации, нужно стремиться развиваться.
– IT-сфера будет активнее заходить в республику?
– Что такое IT и связь? Это инструмент, который надо использовать. Мы должны быть на форпосте всего, что касается развития республики. Если мы хотим дотянуться до глубинки, мы должны это сделать вместе с другими структурами. Если мы занимаемся, допустим, ЖКХ, мы готовы инициировать запуск проектного офиса по проектам энергосбережения, расчетов с потребителями, организацией договорных отношений, чтобы сделать прозрачной систему расчетов независимо от формы собственности. Когда мы вводим сквозную документацию, автоматизируя систему, все становится понятно и работает на развитие республики.
Недавно был селектор с федеральными структурами, на котором говорилось, что медленно вводятся данные по кадастровому учету. К примеру, у меня есть дачный домик, по которому долго не выставляли счет из-за отсутствия кадастровой стоимости, налог не исчислялся. Налог небольшой, но если такой учет провести по всей стране, это огромные поступления в бюджет. Мы все жалуемся, что у нас дефицит бюджета, а сами подчас ленимся собрать то, что лежит на поверхности. Это один из проектов, который нужно инициировать. К счастью, у нас есть эксперты, которые понимают, что делать. Ничего не надо искать. Мы постараемся сконцентрировать и собрать лучшие силы в республике.
– Вы уже проанализировали ситуацию с доступом к интернету в школах глубинки?
– Я занимался подключением учебных заведений к интернету, у нас был госзаказ – 52 940 школ подключить за два года к интернету. За шесть месяцев мы поставили 10 тысяч комплектов спутникового оборудования – больше, чем вся отрасль за десять лет. Подключение школ к сети позволило организовать видеонаблюдение за выборами в прямом эфире. В каждой школе мы организовали приемо-сдаточные испытания. Был директор школы, ответственный за проект от подрядчика и представитель Россвязьнадзора. Со всех компьютеров мы собрали фотографии экранов. Это был гигантский проект, и я совершенно четко могу сказать, что интернет во всех школах есть.
– Можем ли мы рассчитывать тут на помощь работающих в Коми операторов?
– В ближайшее время мы будем очень серьезно ставить вопрос перед операторами связи по поводу доступа к интернету в глубинке. Как работают наши коллеги: у них есть большое количество предложений по частно-государственному партнерству, они концентрируются в больших городах. У них совершенно понятная бизнес-схема, есть среда, есть люди, и они четко понимают, сколько они заработают. Начинаешь говорить: «Надо идти в удаленные сельские поселения». Они отвечают, что этот проект инвестиционно не привлекателен. Мы будем это менять. Если оператор хочет работать в республике и зарабатывать, мы должны ему обязательное условие поставить: «Пожалуйста, часть своих доходов потрать на то, чтобы обеспечить удаленные районы». Небольшой части их доходов вполне хватит для решения государственной задачи, не надо много средств. Можно радиорелейки поставить, не так сложно расставить вышки по 40-50 км друг от друга. Они же хотят кабель проложить, темные волокна в будущем в аренду сдавать. Прекрасную бизнес-схему они закладывают. Не спешат, потому что у них там ничего нет. Будем обращаться ко всей отрасли связи: придите, подарите или сделайте за символическую цену для республики проект, инвестируйте, а потом уже зарабатывайте. И обязательным условием инвестирования станет решение социальных вопросов.
Мы для себя создадим некую карту потенциальных возможностей, то есть как можно обеспечить тот или иной населенный пункт: либо спутник, либо нагрузка на операторов, либо конкуренция.
– На первом заседании вы заявили, что доступ граждан в министерства и ведомства должен быть ограничен. Что вы имели в виду?
– Никто не прячется от населения. И никто не собирается ограждать чиновников от посетителей. Речь идет о необходимости создания пропускного режима во все помещения органов законодательной и исполнительной власти. Каждый посетитель должен зарегистрироваться на входе в помещение, предъявить документ, получить разовый гостевой пропуск, пройти через рамку. Нужно заботиться о нашей общей безопасности.
– А что будет с ЦИТ (Центром информационных технологий)?
– Все наши подведомственные учреждения должны исполнять одну роль – выполнять государственное задание. У них не должно быть возможности неисполнения или ревизии решений, которые принимаются органами исполнительной власти. Я хотел бы все ключевые компетенции сконцентрировать в министерстве, чтобы мы формировали техническую политику и управляли производственным блоком, работали со СМИ, регулировали штатную численность. А подведомственные учреждения должны быть непосредственно исполнителями задач. Эту систему мы уже упрощаем. Мы создадим централизованный проектный офис, управляющий всеми ключевыми проектами в республике.
Нам дали третье место по России за системно-проектное управление, мы хотим работать таким образом, чтобы выстроить систему, о которой говорят президент РФ и премьер. Проектный офис должен присутствовать в каждом ведомстве. Это люди, которые оптимально выстраивают проект, определяют приоритеты, ключевые направления. Мы обучим всех руководителей ведомств этой системе, создадим прозрачную информационную среду, и все ключевые показатели можно будет видеть в режиме реального времени. Можно оценивать выполнение поручений, выстроить инфографику, а в будущем связать эту систему с федеральными органами власти. Предположим, глава едет на доклад к президенту Российской Федерации. Он четко понимает, какие аналитические материалы должна выдать ему система, ключевые показатели в которую заносятся постоянно. И набор документов будет давать ему исчерпывающую информацию о том, что происходит в республике. Такая же информация будет доступна руководству страны на федеральном уровне. Система проектного управления внедряется во многих регионах, и мы должны стать одними из лидеров. Тогда элементарная подготовка к большому докладу не будет выглядеть авралом, когда в режиме цейтнота все готовят нужные материалы, что-то выдумывают, подтягивают, что-то не сходится. Это элементарная культура грамотного управления.
– Пока мы не в IT-лидерах. Но и не в аутсайдерах?
– В целом все у нас хорошо. Мы можем сравнивать себя с лидирующими регионами. Все основные системы у нас построены. Хорошо или плохо – покажет серьезный аудит, который мы сейчас организуем. Где-то наверняка будут замечания и проблемы. Но независимо от результата все основные компоненты построены. Они пока не сведены в систему, но мы это сделаем. Когда регион становится лидером? Когда он многое сделал и умеет грамотно рассказать о том, что он сделал. Грамотно рассказывать будем в том числе с помощью СМИ. Мы будем развивать нашу систему как эталонную.
– Расскажите, пожалуйста, простым и понятным языком о том, что ожидает республику в области информационных технологий, и самое главное, что это даст жителям республики. Потому что область IT для большинства наших жителей – это совершенно неизведанная материя.
– Я хочу, чтобы мы были лидерами в РФ в области информационных технологий. То, что сделано, нужно правильно завершить, модифицировать, дооформить и очень хорошо рассказать об этом.
К примеру, в республике начали внедрять универсальную электронную карту. Но что с ней делать, так до сих пор никто и не понял.
Мы можем сколько угодно внедрять продукты: ИНН, СНИЛС, потом третью-четвертую карту. На федеральном уровне до сих пор до конца не определились, к чему привязать человека. Чипы всем в голову не хочется вставлять, а придумать пока не могут, и вот разные технологии предлагаются. Я, честно говоря, когда сюда ехал, опасался, что эта карта будет ни с чем не совместима, но некоторыми банкоматами она, к счастью, принимается. Архитектурно не все было сделано правильно, но, слава богу, хоть она совместима. Надо понять, что происходит на федеральном уровне, потому что мы сейчас можем раздать эти карты принудительно, но они будут лежать и пылиться. За картой придут, если люди поймут, что ее можно применить, например, для оплаты проезда в автобусах. Вот как в Москве реализовано: прихожу на остановку, смотрю на мобильном телефоне, где находится тот автобус, на котором я поеду, знаю, через сколько минут он придет, у меня есть карта, которой я могу оплатить, я знаю, как ее пополнить, и я по ней еще могу воспользоваться госуслугами. Вот за такой картой придут. До тех пор, пока мы не создадим инструмент, который будет востребован, мы сколько угодно можем говорить, что у нас «окартезирована» вся республика, а никакого толку от этого не будет.
– Какова судьба проекта «Виртуальная республика»? В чем его суть?
– «Виртуальная республика» – это сайт, понятный по дизайну и по наполнению, удобный для каждого. Запускаться будет в ближайшее время. Нам нужно показывать людям, что сделано.
– У республики были планы применить последние достижения в IT-сфере для борьбы с нарушителями ПДД, но финансирование на эти задачи сократили.
– Сегодня на повестке стоит сокращение смертности на дорогах. Я привел пример в Госсовете. В Сочи построили дублер курортного проспекта, объездную дорогу. Если раньше время проезда занимало 45 минут, то по дублеру при любой загрузке Сочи проезжается за 11 минут. Там шикарная трасса, современные развязки, и можно держать предельную скорость, с какой может ехать автомобиль. Казалось бы, аварийность должна возрасти. Но этого не произошло. Каждые 500 метров стоят барьеры по измерению скорости. Водители попробовали, получили штрафы, и все – воспитались. Байкеры вместе с автомобилями едут с разрешенной скоростью. Аварийности на том участке практически нет вообще, потому что на такой скорости трасса совершенно безопасна. Если мы хотим снизить смертность, нам надо предотвращать ДТП, если мы хотим предотвратить ДТП, нам нужно взять под контроль движение. Водитель должен соблюдать установленную скорость. И он должен знать что, если он превышает, будет наказан рублем. Там, где стоят камеры, люди не будут летать и не будет аварий со смертельным исходом.
Если человек все равно не понимает и нарушает, то пусть платит, и эти деньги поступают в бюджет. Это совершенно нормальная ситуация. Нельзя снизить смертность на дорогах и пополнить бюджет за счет нарушителей, если мы в 25 раз сокращаем финансирование программы в плане контроля. Нужно это пересмотреть. Что мы можем сделать за 1 млн. 600 тыс. вместо прежних 40 млн. рублей? Мы поставим за эти деньги системы видеофиксации на железнодорожных переездах, потому что там самые страшные аварии, и, возможно, ускорим обработку штрафов. Больше мы ничего на эти деньги не сможем сделать.
– Вы заявляли, что одной из ваших задач будет внедрение центров обработки данных (ЦОД). Что это даст региону?
– Я видел центр обработки данных во Владимире, который построен в лесу, он деревянный. Самые большие расходы на ЦОД — это электропитание и охлаждение. Система охлаждения забирает с поверхности озера воздух, охлажденный водой. И даже летом там удерживается допустимая температура. Так экономится электроэнергия. В Коми вообще нет таких проблем. У нас, к примеру, есть Печорская ГРЭС, которая не загружена по мощностям, и у нас холодно. Если там поставить центр обработки данных, это будет хороший инвестиционный проект.
Вообще, у республики очень много возможностей. Что поместить в ЦОДе – вопросов нет: сделать еще одно зеркало для каких-то федеральных проектов, персональные данные. Например, персональные данные компании Apple — огромное количество серверов. Услуги ЦОДа можно продавать. Можно отказаться от компьютеров, поставить «тонкий клиент», который работает с облаком. Это простые дешевые рабочие места и информация в ЦОДе. Не надо думать об антивирусной защите, о том, что кулер у компьютера сломается, что что-то не грузится. Мы со временем придем к облачным технологиям, это перспективно, и об этом сейчас уже нужно думать. И такие задачи будем ставить перед отраслью.
– Сергей Гапликов поднимал вопрос о Соколовке. Какова судьба этого долгостроя?
– Я открыл флайт-радар – над нами летают десятки самолетов. Параллельно экватору самолеты идут с востока, также через полярный круг летят в западное полушарие. Так вот, если сделать в Соколовке пересадочный хаб, там всегда можно посадить самолет. Небольшие дискаунтеры с удовольствием бы возили до Сыктывкара пассажиров, которые потом бы пересаживались на борта других компаний и летели по другим направлениям. У них нет больших трансконтинентальных бортов. Если сделать стыковочный узел, то республике он приносил бы немалый доход. Соколовку надо достраивать и делать современный аэропорт.
Сергей Анатольевич не будет латать дыры, он будет строить, вы это скоро увидите. Вот это один из проектов, который он сразу увидел. А вообще в республике очень много всего того, что с талантливыми людьми можно реализовать.
«Комиинформ»
Фото Дмитрия НАПАЛКОВА