Репрессированный архитектор Рейнвальд Бартоломей

В этом году в Екатеринбурге в издательстве Уральского университета вышла в свет книга, герои и автор которой имеют непосредственное отношение к Республике Коми. Бывший главный художник Ухты, краевед Александр Фоменко исследовал судьбу немецкого архитектора Рейнвальда Бартоломея, эмигрировавшего в 30-х годах XX века со своей женой из Германии, попавшего под молох сталинских репрессий и погибшего в Севжелдорлаге Коми АССР. Написать этот очерк автора побудило знакомство с сыном репрессированного – академиком Российской академии инженерных наук Петром Бартоломеем, который в 2017 году специально приезжал в Коми, чтобы отыскать могилу своего отца.

Вынужденная эмиграция

Рейнвальд Карлович Бартоломей прожил хоть и короткую, но яркую жизнь, был талантливым человеком, хорошим специалистом, преданным мужем, который ради жены и еще не родившегося ребенка пожертвовал своей свободой, а затем и жизнью. Когда его сын в 2015 году знакомился в Госархиве с материалами сфабрикованного дела, то не мог сдержать слез от потрясения. До 18-летнего возраста Петр Бартоломей вообще ничего не знал о своем отце, и только когда в 1956 году «врага народа» реабилитировали, мать рассказала ему о судьбе Рейнвальда Бартоломея.

Рейнвальд родился 7 мая 1904 года в городе Бейфингене административного округа Штутгарта в Германии. Сохранилась информация о том, что корни его рода идут из Италии с момента появления в этих краях купца по фамилии Бартоломо в начале XVI века. Высшее образование Рейнвальд получил в Берлине, стал архитектором, конструктивистом. Параллельно выучился на столяра-краснодеревщика. В 1927 году 23-летний юноша перебрался во Францию. Ему удалось устроиться в мастерскую известного конструктивиста и дизайнера Ле Корбюзье, к которому съезжались молодые архитекторы со всего мира. Во Франции Бартоломей вступил в компартию. По возвращении в Германию в 1930-м женился на студентке Берлинского технического института Эллен Самуэли, еврейке по национальности.

Еще до прихода к власти фашистов в 1934 году в Германии начались притеснения коммунистов и гонения на лиц еврейской национальности. Даже мать Рейнвальда была глубоко возмущена браком сына с еврейкой и не пустила на порог дома Эллен. Молодожены были вынуждены искать приют в другом месте. И как только Эллен получила диплом по специальности «Проектирование металлоконструкций», супруги Бартоломей эмигрировали в СССР.

Здесь поначалу все складывалось неплохо. Первым делом пара зарегистрировала свой брак по советскому законодательству, а в начале 1933 года супруги получили советское гражданство и как высококлассные технические специалисты стали работать в Москве. Рейнвальд Карлович – старшим архитектором в конторе «Теплоэлектропроект», Эллен Оскаровна – инженером-конструктором в тресте «Гипростальмост НКТП».

Много лет спустя Петр Бартоломей нашел в интернете воспоминания сотрудницы и коллеги по отделу архитектуры треста «Теплоэлектропроект» Ц.Хаеш о Рейнвальде Карловиче:

«Очень симпатичный человек, типичный белобрысый немец. Он прилично говорил по-русски, хотя и с большим акцентом. Ходил с трубкой, вечно курил. Я всегда с ним конфликтовала, что дымит без конца. Он аккуратный такой, все на нем пригнано. Мы с ним много спорили. Он, например, говорил: «В Третьяковке ничего нет оригинального. Это все французская школа живописи. Единственное, что имеет мировую ценность, – это только иконопись. Это действительно исконное, русское, неповторимое искусство». Я говорю: «Как! Передвижники!» Он говорит: «У вас такие же взгляды, как у моих родителей, но школа эта не самобытная». Мы с ним цапались, но работали хорошо, дружно.

Осенью 1936 года нас, небольшую группу архитекторов, на две недели послали в Ленинград на повышение квалификации. Мы целыми днями рисовали в Павловске и в Пушкине. Ему очень понравился Ленинград. Он первый раз тогда был там. Говорил, что Ленинград очень хорошо распланирован. Москва беспорядочная. Берлин – город очень удобный, благоустроенный, жилье прекрасное, но город некрасивый. Париж – это музей, но неудобный для жилья».

Спустя некоторое время особым отделом строительства Совнаркома супруги Бартоломей были командированы в Алма-Ату на проектирование промышленных зданий и сооружений. Они гордились своими проектами главпочтамта и гостиницы. Но Эллен заболела малярией, и пару перевели в Соликамск на строящийся калийный комбинат.

В 1937 году Бартоломей продолжили работу в Москве в тресте «Проектстальконструкция». Освоившись в столице, супруги стали путешествовать во время отпуска. Побывали в Баку, в Крыму, на Кавказе, на Тянь-Шане и на Урале. Сохранились акварельные зарисовки тех мест, созданные рукой Рейнвальда Карловича.

Шпион и враг народа

«После прихода к власти Гитлера советских немцев стали обвинять в симпатиях к фашизму и пособничеству Германии. Жертвами таких обвинений стали и те, кто сам бежал от фашизма в СССР и получил здесь политическое убежище», – пишет автор очерка о репрессированном архитекторе Александр Фоменко.

14 марта 1938 года, за две недели до рождения сына, Рейнвальд Бартоломей был арестован в Москве по обвинению в шпионаже в пользу Германии и приговорен Особым совещанием по сфабрикованному делу к восьми годам исправительно-трудового лагеря по статье 58.6.

О том, как шилось это дело, Петр Бартоломей прочитал в документах, с которыми ему разрешили ознакомиться только в 2015 году.

«Наконец мне дано разрешение получить доступ к Делу репрессированного моего отца Р.К. Бартоломея, – сделал запись Петр Иванович. – Я знаю со слов мамы, что отца не били, но в соседней комнате были слышны плач и крики женщины – инсценировка, о которой отец не знал. Ему говорили, что маму будут бить до выкидыша, если он не подпишет все обвинения.

Как же так? Отец подписывает, что он работал на германскую разведку, что он, будучи архитектором в конторе «Теплоэлектропроект», передал немцам все сведения об электростанциях СССР, что в Алма-Ате, работая над проектом здания главпочтамта, передал ценную информацию о почте.

Волосы дыбом, в ушах стук: «Работая в Соликамске, дал сведения об эксплуатации калийного рудника и проекте расширения калийного комбината, дал сведения о проектируемом магниевом комбинате». Как архитектор мог знать, понимать и иметь доступ к такой информации? Дал сведения о нижнетагильских заводах (где он никогда не бывал). Признает, что занимался шпионской деятельностью все десять страниц допроса: 17 вопросов и 17 ответов. После каждого ответа запись: «Читал, записано верно» (подпись). Все подписи какие-то рваные, не такие твердые и уверенные, как на предыдущих допросах.

Вот четвертый допрос – 27 мая 1938 года. Отец знает, что по сроку я уже должен бы родиться. Он заявляет, что все предыдущие ответы и признания были даны под психическим давлением. Он ни физически, ни по компетенции не мог иметь таких сведений. И в конце делает заявление: «Данные мною показания от 21 марта с.г. о моей шпионской деятельности в пользу Германии являются не соответствующими действительности, вымышленные мною под психическим давлением со стороны следователя». Подпись: Бартоломей.

Тут я не выдержал. Стал громко рыдать, задыхаться. Убежал на лестничную площадку. Все прочитанное стало шоком, потрясением…»

Еще одним потрясением для сына стала информация, что летом 1939 года его мать была в лагере, и ей дали свидание с отцом. Там она узнала, как из него выбили показания, а он узнал, что ее не били – ее на Лубянке не было, это была инсценировка.

Эллен Бартоломей написала письмо в прокуратуру Московского военного округа, и прокурор Рябов, к которому попало ее заявление, сделал вывод о том, что виновность Рейнвальда Бартоломея не доказана, и в августе 1939 года обратился к главному военному прокурору с просьбой о доследовании дела. Однако особое совещание при НКВД СССР 29 сентября 1940 года оставило приговор без изменения, так как свидетелей к тому времени не было в живых, а признание самого Бартоломея осталось в материалах следствия.

Далее в деле Петр Бартоломей нашел письмо матери генеральному прокурору СССР в декабре 1955 года, из которого узнал, почему она скрывала от сына, что он сын «врага народа».

«Через несколько дней после ареста мужа у меня родился сын, который теперь студент, комсомолец. Однако я ему никогда не рассказывала правду о своем отце, не желая ни чернить образ горячо мною любимого человека, ни смущать доверие мальчика к органам нашего государства, и ему пока известно только, что его отец умер, когда он был еще совсем маленьким».

Им с матерью пришлось очень тяжело, Эллен Оскаровну не принимали на работу, семья «врага народа» хлебнула много горя. В 1948 году мать вышла замуж за Ивана Савельевича Захарова, который в 1952 году усыновил Петра и дал ему свое отчество. Так Петр стал русским, что позволило ему вступить в комсомол и позже поступить в институт. До этого в связи с «еврейским делом» Петра Бартоломея не принимали в комсомол, и поэтому дорога в вуз для него была закрыта.

Петр Бартоломей окончил Уральский политех, стал известным ученым, профессором, академиком.

Ад лагерного бытия

Первого августа 1938 года Рейнвальд Бартоломей прибыл этапом из Таганской тюрьмы в первое отделение Севжелдорлага. Настали адские дни лагерного бытия.

Условия строительства Северо-Печорской железнодорожной магистрали были настолько тяжелыми, что и много лет спустя среди бывших заключенных ходили легенды о жертвах Севжелдорлага. Старые бывалые зэки говорили, что здесь, на этой магистрали, под каждой шпалой лежат строители разных национальностей и возрастов. Люди трудились по 12 часов в сутки в любую погоду. Орудия труда – лопата, кирка и тачка. Нормы выработки были по плечу лишь физически выносливым людям при усиленном питании. Если они не выполнялись, то урезался и без того скудный паек. У заключенных возникал необратимый процесс полного истощения организма, заканчивающийся смертью. Люди стирались в «лагерную пыль».

Кем работал заключенный Бартоломей в ИТЛ – неизвестно. Александр Фоменко предполагает, что его могли привлекать как специалиста к проектным работам – конструкции мостов, депо, станций. Но, как правило, невзирая на образование и профессию, опыт заключенных использовали на общих работах, таких как создание насыпи полотна, заготовка леса, работа в карьерах.

После встречи с Эллен Рейнвальду удалось отправить всего несколько писем жене, а сына он так и не увидел. 2 июля 1943 года репрессированный архитектор умер от туберкулеза и пеллагры (авитаминоза, который является следствием длительного неполноценного питания) в лагерном лазарете. Похоронен в безымянной могиле в Сосногорском районе. Реабилитирован посмертно в 1956 году.

Послесловие

В 2017 году к Александру Фоменко обратилась директор Сосногорского музея с просьбой встретить титулованного гостя из Екатеринбурга, академика Российской академии инженерных наук Петра Бартоломея, сына репрессированного, показать ему город и помочь найти захоронение его отца. В Коми Петр Иванович прибыл с супругой Людмилой Борисовной. Александр Фоменко сопроводил гостей по всем местам, связанным с репрессиями в окрестностях Ухты, они побывали в местах массовых захоронений заключенных, но найти место упокоения Рейнвальда Бартоломея не удалось.

Как бы то ни было, эта встреча побудила ухтинского краеведа к написанию книги о репрессированном архитекторе. Материалы ему предоставил Петр Бартоломей, и он же написал послесловие к очерку. В нем Петр Иванович рассказал о своем посещении фонда «Покаяние» и телефонном разговоре с редактором мартиролога жертв политических репрессий Михаилом Рогачёвым. Михаил Борисович попросил Петра Ивановича как можно скорее написать страничку текста об отце и прислать ему. Разговор состоялся летом 2017 года. И уже в конце того года вышла в свет вторая часть 12-го тома мартиролога «Покаяние» с материалом о Рейнвальде Карловиче Бартоломее.

Галина ВЛАДИС

Фото из семейного архива Петра Бартоломея