В каждом селе – по айке

Коми колдуны сражались на чашках, похищали девиц и варили пиво

Святки по старой традиции – время гаданий и рассказов о мистическом, таинственном. Наряду с быличками о домовых, леших, русалках, разной нечисти популярными были и байки о колдунах. Причем рассказчики уверяли, что речь идет о людях, когда-то на самом деле живших в их деревне, селе. Это вызывало особый интерес у слушателей. Так уж повелось, в каждом селе – по колдуну, которых коми называли тунами, тöдысями или айками. Самый известный из них – корткеросский Кортайка, перегораживавший Вычегду цепями, но и кроме него в коми мифологии было достаточно интересных персон.

Похоже, чтобы среди односельчан заработать репутацию колдуна, да такую, чтобы потом многие сотни лет вспоминали, достаточно было сметливости и ловкости, а то и просто охотничьей удачи. Возможно, многочисленные айки просто лучше других разбирались в повадках зверей и птиц, мастерски изготавливали ловушки. И в преданиях основные «подвиги» деревенского колдуна заключались в том, что непостижимым для земляков образом он добывал на лесном промысле больше прочих.

Например, охотниками были два верхневычегодских колдуна-соперника Вежайка и Паляйка, жившие в местах, ныне относящихся к Усть-Вымскому району. Вежайка был из Шежама, а Паляйка из Тыдора, оба промышляли охотой. По легенде, однажды артель охотников во главе с Вежайкой пришла на то место, где уже охотился Паляйка. Шежамский тун не стал уводить своих земляков на другое место, но оскорбил тыдорского айку, пообещав неудачу в промысле. Но проклятье сработало с точностью до наоборот: три дня артели Вежайки в охоте не везло, а Паляйка только успевал таскать добычу к избушке. Шежамские рассудили, что раз так, вопрос можно решить топором, и пошли убивать Паляйку, но тот заставил их остолбенеть и мирно проспал до утра. Наутро, впрочем, подозрительно подобрел, расколдовал охотников и пообещал, что отныне у них будет много добычи, а у него – нисколько. Но домой он все равно унесет больше. Дела у артели Вежайки пошли в гору, добычи стало много. Наконец, когда они наохотились вволю и собрались домой, вдруг среди зимы пошли ливни, снег растаял, реки вышли из берегов, а охотничью избушку затопило. Сидя на дереве с видом на потоп, шежамские быстро сообразили, что могло стать причиной таких катаклизмов, и стали громко звать Паляйку, обещая отдать половину добычи. Вода тут же ушла, обещанное пришлось отдать. Вежайка, впрочем, решил взять реванш и вызвал Паляйку на поединок. Сражались, можно сказать, на чашках: произносили над ними заговор и пили воду. Победил Паляйка, а Вежайка, как только соперник допил свою воду, упал и умер. Считается, что на месте его смерти потом построили деревню Вежайка (не путать с одноименным поселком).

Дальнейшая судьба Паляйки, если верить легендам, была печальной, его убили односельчане после неудачного поединка со Стефаном Пермским. Считается, что Паляйка предложил прибывшему в Тыдор христианскому проповеднику совместно проплыть под водой от Тыдора до Шежама, чтобы определить, чья вера крепче. Стефан Пермский от подводного заплыва отказался, пошел по воде пешком и произносил слова, от которых плывущий тун начал задыхаться под водой и выныривать, а соперник бил его крестом по голове. Так Паляйка сошел с дистанции досрочно и попал в руки разъяренных болельщиков, они его и забили насмерть, предварительно разрезав магический защитный пояс. После чего, как следует из легенды, записанной в 1929 году писателем и фольклористом Павлом Дорониным, айку похоронили ниже деревни Шежам, фактически на родине его соперника Вежайки, в местечке, которое стали называть Айкатыла. А это сейчас, между прочим, райцентр Усть-Вымского района – село Айкино, самой старой частью которого и является бывшая деревня Шежам. Благодаря таким точным географическим указаниям в преданиях можно представить, почему в лесу пересеклись дорожки Вежайки и Паляйки – от Айкино до Тыдора по прямой – порядка шести километров. А примерная дистанция подводного заплыва Паляйки по Вычегде, если учесть извилистость речки, составила около десяти километров.

В качестве неудачливых стефаноборцев выступают и многие другие туны. Более всех известен, конечно, сотник Пама (он же Пам), признавший свое поражение в состязании с миссионером, но он в легендах выступает больше как вождь племени, а не сельский колдун.

Печорского туна Кыску погубил интерес к соратнице первосвятителя зырянского – девушке Ульяне. Якобы, услышав о ее проповедях, Кыска поехал с территории нынешнего Троицко-Печорского района на территорию Усть-Куломского с целью наказать девицу. Однако обнаружив, что проповедница хороша собой, решил ее похитить. Но далеко не увез, согласно преданию, пленница по пути выпрыгнула из лодки колдуна и утонула в Вычегде. Тело ее нашли, похоронили, по соседству начали строить Ульяновский монастырь, а Стефан Пермский отправился мстить Кыске. Тот применил методику корткеросского коллеги Кортайки и перегородил Печору цепями, а также призвал рыб, которые остановили лодку. Креститель цепи порвал ударом посоха, рыб разогнал, а избу, где заперся тун, велел поджечь. Зачарованные стены не горели, но снаружи удачно нашелся банный веник, которым пользовался колдун. С помощью этого артефакта, ослабляющего магию попарившегося им туна, дом все же подпалили. Выскочившего из окна Кыску зарубили топорами, а на месте его гибели поставили Троицко-Печорский монастырь.

Связанные с колдунами легенды об основании монастырей с официальными данными, конечно, расходятся и фактически, и хронологически. И в других рассказах о коми тунах, побежденных Стефаном Пермским, много временных несостыковок. Но понятно, что и колдуны, и креститель здесь выступают совсем не как реальные исторические персонажи, а символы противостояния язычества и новой веры. В Княжпогосте, например, Стефан Пермский изгнал колдуна Князя. Только вот Княжпогост был основан лет так через сто после миссионерского похода, и князья Вымские, в народном сознании невероятным образом превратившиеся в могучих колдунов, на свет появились уже после упокоения крестителя.

Местом жительства мезенского колдуна Мелейки определяют деревню Мелентьево (Мелей) в Удорском районе, первые упоминания о которой относятся ко второй половине XIX века. Но и туда народная фантазия забросила вездесущего Стефана Пермского, не смущаясь тем, что проповедник христианства у зырян уже 500 лет как покоился в Москве. О самом удорском Мелейке мало что известно, кроме его тяги к пивоварению. По легенде, в момент прибытия миссионера Мелейка как раз варил сусло для пива в котле на берегу. Велением Стефана сусло «встало». Тогда колдун в отместку остановил лодку проповедника. После того как гость все же выбрался на берег, Мелейка не без помощи волшебства скрылся в котле, но Стефан заставил сусло закипеть, тун выскочил и опять же был порублен топорами.

В коми фольклоре достаточно и историй о колдунах, на пути которых христианский миссионер не встретился, но и их истории особо позитивными не назовешь. Верхневычегодские коми рассказывали о колдуне Тювö, главе охотничьей артели. Прославился он управлением водной стихией. Как-то заставил идти дождь две недели, чтобы его сподвижникам было проще добраться домой по большой воде. Также колдун мог путешествовать под водой на дальние расстояния. Однажды волшебным образом перенес свою артель домой – охотники задержались в лесу, опасались, что не успеют домой к Рождеству, но Тювö переправил их туда вместе с добычей, пока они спали. Как гласит другая легенда, благодаря этому колдуну не водятся крысы на реке Нившере, откуда он их изгнал, обидевшись на то, что один из грызунов съел кусок хлеба, который он взял с собой, чтобы перекусить. Умирая, колдун попросил свою жену ни в коем случае не оставаться с ним мертвым в одном доме до похорон. Он знал, что сильные туны после смерти могут ожить ненадолго и начать убивать людей. Жена, как водится, не послушалась и всю ночь бегала по избе, спасаясь от восставшего зомби-Тювö, пока не запел петух. В последний момент любимый супруг успел откусить ей ухо, после чего пал замертво.

Также в верховьях Вычегды, по легендам, обитал колдун Тунныръяк, командовавший шестью духами-помощниками. Специализация у него была примерно той же, что и у Тювö: мог преодолевать дальние расстояния под водой и даже спрятаться в ушате воды. Но если Тювö охотничал, то Тунныръяк разбойничал, людям не помогал, а, наоборот, вредил. Поэтому своей смертью колдун не умер. По одной из версий, его зарубили, предварительно разрезав заговоренный пояс. По другой, чтобы одолеть колдуна, его сначала напоили ополосками, сбрили бороду и убрали из избы всю воду. Все эти действия произвели при помощи внедренной в его дом коварной прекрасной дамы – то ли любовницы, то ли жены колдуна. И, наконец, есть версия, что Тунныръяка убил другой, добрый колдун, выстрелив в него пулей из хлеба. Легенду о Тунныръяке беллетризовал Каллистрат Жаков, создавший красивую романтическую сказку о вычегодском чародее-прорицателе, не дававшем «пропуску ни лодкам, ни судам на реке, ни пешим караванам, идущим мимо невидимыми тропами в дремучем лесу», и о коварной красавице-вдове Ирине.

Сказка о Тунныръяке хоть и прекрасна, но совсем не детская, так что малышам ее читать не стоит. Как и другое творение Жакова, посвященное легенде о Шыпиче, жившем на месте слияния Сысолы с Вычегдой, то есть там, где стоит современный Сыктывкар. Шыпича способен был управлять паводком, чтобы одолеть врагов, поворачивать реку вспять, подчинялись ему и ветер, лесные духи. Как и верхневычегодские колдуны, он без проблем прятался в воде и ходил под ней. Существуют рассказы и о дочках Шыпичи, которые тоже обладали магическими способностями. Прототипом для образа этого колдуна, скорее всего, стал представитель рода купцов Сухановых – Иван Афанасьевич, получивший прозвище Шипица за свою бойкость, ловкость в делах. Исследователи коми фольклора указывают на документ XVIII века, челобитную на имя императрицы Анны Иоанновны, повествующую о том, как «воровские люди» осадили дом Ивана Суханова, который в итоге сожгли вместе с хозяином и его домочадцами. Весьма напоминает описание атаки разбойников на дом колдуна в одном из бытовавших на Коми земле рассказов, когда Шыпича не смог спастись и был убит. Но есть и более позитивный вариант – могучий колдун прожил долгую жизнь, а в конце ее сам ушел под землю, как легендарная чудь. ↓

Анна ПОТЕХИНА

Рисунки Аркадия Мошева