Борис Шенкман: «Нужно гордиться делом, которому служишь»

Министерство юстиции Российской Федерации – одно из старейших в стране. Восьмого сентября ему исполняется 220 лет. О деятельности республиканского министерства в конце прошлого – начале нынешнего века наша беседа с экс-министром юстиции Республики Коми, бывшим начальником Управления Минюста России по Республике Коми, бывшим руководителем Управления Росреестра по Коми (1996-2004-2010 годы), полковником милиции, генерал-лейтенантом юстиции в отставке, заслуженным юристом Российской Федерации, заслуженным работником Республики Коми Борисом Шенкманом.

– Борис Абрамович, почему вы выбрали профессию юриста?

– Моя подростковая мечта – стать следователем. Возможно, на это повлияло следующее. В 1942 году родители и два старших брата были эвакуированы из Ленинграда в Пермь. После войны они пытались вернуться в Ленинград. Но отцу, который работал мастером по швейному оборудованию, сказали, чтобы он положил партийный билет на стол и тогда может ехать. Так партийная дисциплина взяла верх над человеческим желанием вернуться в любимый город. Или еще такой эпизод. Старший брат Семен на выпускных экзаменах в 1955 году сдавал экзамены на отлично, но по одному из предметов его знания были оценены на «удовлетворительно». Классный руководитель и отец пошли искать правду в гороно, но там ее не нашли. Семен хотел стать дипломатом, но в МГИМО с тройками не принимали. Он поступил в Свердловский политехнический институт, сдав все экзамены на отлично.

Не исключаю, что эти несправедливые обстоятельства оказали влияние на выбор профессии. После окончания юрфака Пермского госуниверситета я в 1971 году приехал в Сыктывкар и был назначен следователем в отдел милиции.

– А как же вы оказались в министерстве юстиции республики?

– Для меня самого это было полной неожиданностью. Ведь до этого я почти двадцать пять лет был милиционером, прошел хорошую, успешную милицейскую школу, полюбил эту многогранную, интересную профессию, и она отвечала мне взаимностью.

В конце марта 1996 года я вернулся из Чечни, где в течение 45 дней сводный отряд ОМОНа при МВД Коми обеспечивал охрану общественного порядка. В начале апреля меня пригласили в администрацию главы Коми, где предложили пост министра юстиции. Я ответил, что служба в МВД мне нравится, место работы менять не собираюсь. Еще дважды со мной беседовали и убедили, что мой милицейский опыт необходим юстиции.

Так 1 июля 1996 года я возглавил республиканское министерство юстиции, вопросами которой занимался 12 лет. Но годы службы в МВД остались самыми незабываемыми, ведь именно там произошло мое становление как личности, профессионала, руководителя.

– Какими принципами вы руководствовались в своей деятельности на протяжении всего юридического стажа?

– Как-то не хочется банально отвечать, что нужно честно и добросовестно выполнять свои обязанности. Но в жизни возникают ситуации, когда необходимо принимать нестандартные решения. И в этих случаях каждый делает свой выбор. Я с детства усвоил золотое правило нравственности: поступай с другими так, как бы ты хотел, чтобы поступали с тобой. Иногда спрашивал у студентов, с которыми взаимодействовал многие годы, что означает это правило. К сожалению, редко получал правильный ответ. Другой мой принцип – нужно всегда оставаться человеком.

Например, ко мне обратились с просьбой о регистрации брака арестованный, обвиняемый за особо злостное хулиганство, ранее судимый, и его невеста, находящаяся в положении. Я организовал прибытие инспектора ЗАГСа, и брак был зарегистрирован в кабинете следователя. Правда, через некоторое время начались звонки начальников с вопросами и комментариями. В другой раз арестованный за квалифицированный грабеж молодой человек слезно просил отпустить его в район на похороны бабушки. Зная, что он рано остался без родителей и она его воспитывала одна, я изменил ему меру пресечения на обязательство о явке. Он слово свое сдержал, вернулся и после вынесения приговора был взят под стражу. А что я должен был ответить женщине, которая в октябре 1993 года обратилась ко мне в воркутинском аэропорту? Оказалось, она с далекой заставы добирается в Подмосковье на похороны отца, но уже сутки не может улететь из-за непогоды. И когда будет рейсовый вылет, неизвестно. А бойцы воркутинского ОМОНа, с которыми я вылетал в Москву в связи с известными событиями, уже заканчивали посадку в самолет. Загрузка полная, ни одного свободного места. И я дал команду снять одного бойца. Вместо него с нами в Москву прилетела эта женщина.

– Когда вы пришли в минюст республики, с какими практическими проблемами пришлось столкнуться?

– В стране шла активная работа по реализации судебной реформы, принятой в 1991 году, формировалась новая правовая система России. И первая роль в этой работе отводилась Минюсту России. В мае 1996 года указом президента были определены меры по развитию органов юстиции. Предлагалось наделить их правом проведения дознания, защиты интеллектуальной собственности.

Ждали соответствующих изменений и органы юстиции на местах. А пока мы занимались текущей работой. Я познакомился с коллективом министерства, были проведены встречи с руководством Верховного суда Республики Коми и с выездом на места председателями городских и районных судов. Оказалось, что половина зданий судов нуждаются в ремонте, а некоторые вообще нужно сносить. В целом ознакомление с состоянием дел показало, что финансирование судебной деятельности, в том числе материально-техническое обеспечение судов, было плохим. Это объяснялось недостаточным финансированием органов юстиции. Не хватало не только бумаги, но даже канцелярских принадлежностей, задерживалась зарплата судьям и работникам аппарата суда. И так было в большинстве регионов. Вскоре это привело к тому, что многие суды в стране перестали принимать заявления. В середине сентября 1996 года прекратили прием заявлений Сыктывкарский и Эжвинский суды. Инициативная группа столичного суда направила мне письмо о том, что объявляет предзабастовочное состояние.

Мне было понятно, что эта проблема в кабинете не решается. Надо идти в эти коллективы, разговаривать с людьми. Я подписал приказ о создании примирительной комиссии, включив в нее не только сотрудников министерства, а также председателей и представителей аппарата этих судов. Несколько раз мы встречались с коллективами судов, после чего суды возобновили свою деятельность. По указанию главы республики Юрия Спиридонова министерство получило дополнительное финансирование. Через некоторое время стали своевременно и в несколько увеличенном размере поступать средства из Минюста России. А с января 1997 года вступил в силу закон о судебной системе Российской Федерации и чуть позднее о финансировании судов.

– В 1990-х годах в стране стала создаваться новая правовая система. И важная роль в этом отводилась Минюсту России и органам юстиции на местах. Что в системе органов юстиции стало новшеством?

– В то время органы юстиции на местах находились в двойном подчинении – субъекта Федерации и Минюста России. В октябре 1996 года была утверждена концепция реформирования органов и учреждений юстиции Российской Федерации. Перед минюстом были поставлены совершенно новые задачи, часть из которых необходимо было решать непосредственно на местах. Я бы выделил здесь три блока: создание подразделений судебных приставов, обеспечение государственной регистрации недвижимости и сделок с ней, создание института мировых судей.

В ноябре 1997 года вступили в силу федеральные законы «О судебных приставах» и «Об исполнительном производстве». Ранее исполнением судебных решений занимались судебные исполнители. Они назначались министром юстиции, их работой руководили судьи, и размещались они в зданиях судов. Всего в республике их было 119 человек. Шла подготовка к проведению аттестации и созданию службы судебных приставов в республике. Судебные приставы делились на две категории: судебные приставы по обеспечению установленного порядка деятельности судов и судебные приставы-исполнители по исполнению судебных актов и актов других органов и должностных лиц. Судебных приставов первого направления вообще не было, их пришлось комплектовать с нуля. Было создано 22 подразделения. Первым главным судебным приставом Республики Коми стал мой заместитель Илларион Бураков.

Летом 1997 года был принят федеральный закон, предусматривающий возможность государственной регистрации недвижимого имущества и сделок с ним субъектами гражданских правоотношений. Эта задача возлагалась на учреждения юстиции по регистрации прав, которые должны были быть созданы в каждом субъекте. Указом главы Коми в январе 1998 года был утвержден состав комиссии по созданию такого учреждения в нашей республике. Перед комиссией стояла задача разработать нормативные правовые документы по созданию и функционированию учреждения юстиции по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Также необходимо было найти помещение для размещения новой структуры. Торжественное открытие и начало работы учреждения юстиции состоялось 1 июня 1999 года. Через несколько месяцев в республике было открыто девять его филиалов.

Значение создания учреждения юстиции заключалось в том, что в республике, как и в стране в целом, стал формироваться единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним, и этим правам в случае необходимости обеспечивалась судебная защита.

Разработка закона «О мировых судьях в Республике Коми» каких-либо трудностей не вызывала, и в июне 2000 года республиканский закон о мировых судьях был принят.

В Автономной области Коми областной комиссариат юстиции был образован в 1921 году во главе с Дмитрием Павловичем Репиным (в дальнейшем он стал первым прокурором республики). Комиссариат состоял из пяти отделов: общего, судебно-следственного, административно-хозяйственного, карательного, по отделению церкви от государства. В 1939 году был образован Наркомат юстиции Коми АССР, который в 1946 году переименован в Министерство юстиции Коми АССР. В марте 1957 года Президиум Верховного Совета Коми АССР упразднил Министерство юстиции республики (такой процесс шел по всей стране). И только в сентябре 1970 года постановлением Совета министров Коми АССР в республике было восстановлено Министерство юстиции. Министром назначен Николай Ильич Томов. Он возглавлял министерство более 17 лет.

– В чем заключалось обеспечение единого правового пространства?

– Регионы в 1990-х годах стали брать себе столько полномочий, сколько хотели. Мы были не исключением. Достаточно вспомнить, что наша Конституция 1994 года устанавливала гражданство Республики Коми, определяла, что в республике есть Высший арбитражный суд Коми. Одна из важнейших задач, которая была поставлена перед министерством в 2000 году, обеспечить соответствие республиканского законодательства федеральному. Сама по себе эта работа сложная и ответственная. Она заключалась в проведении правовой экспертизы проектов и принятых законов и нормативных правовых актов главы региона. При выявлении несоответствия федеральному законодательству составлялось заключение, которое направлялось в прокуратуру республики и в орган, принявший этот документ. Эту работу проводили сотрудники отдела юридической экспертизы и федерального регистра нормативных правовых актов, которым руководил Георгий Мостов. При согласии с нашим заключением прокуратура направляла протест в соответствующий орган об отмене или изменении нормативного правового акта. Если не было реакции, прокуратура обращалась в суд о признании НПА противоречащим федеральному законодательству, недействующим и неподлежащим применению. Таков был механизм обеспечения единого правового пространства. Такую системную работу мы с прокуратурой проводили в течение нескольких лет.

В то время шла интенсивная работа по выстраиванию вертикали федеральной власти. Органы юстиции утрачивали статус двойного подчинения. И в начале декабря министерство получило приказ Минюста России от 30 ноября 2000 года, согласно которому Министерство юстиции Республики Коми преобразовано в Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Республике Коми. Много позднее, оценивая все реформы, которые мне пришлось пройти с коллегами, я написал следующее. Сначала нас заставил Чайка (министр юстиции России) уйти от местных властей. Сопротивлялись мы отчаянно, но силы были не равны, и мы стали федеральным органом власти. Коми и Татарстан были последними регионами, в которых юстиция перешла в другой статус. Кстати, последним министром юстиции СССР был Сергей Лущиков, до этого четыре года работавший заместителем министра юстиции Коми АССР.

– В какой момент, по вашему мнению, реформирование можно было считать завершенным, а поставленные задачи выполненными?

– Жизнь наглядно свидетельствует, что предела для реформирования нет. Возникают новые проблемы, новые правоотношения, которые необходимо регулировать не только правовыми нормами, но и реформированием органов управления. Я не говорю сейчас, хорошо это или плохо. Я говорю это применительно к нашему разговору о реформировании органов юстиции. Вот мы стали управлением федерального уровня, решали возложенные на нас задачи, сформировался коллектив. А тут очередная реформа. В марте 2004 года были созданы новые федеральные структуры, в том числе Федеральная регистрационная служба, подведомственная Минюсту России. Она наделялась полномочиями по регистрации недвижимого имущества и сделок с ним. Но на нее же возлагались функции, которыми занимались органы юстиции на местах. Что это значит? Значит – жди очередной реорганизации. И она наступила. В ноябре 2004 года Управление Минюста России по Республике Коми было реорганизовано. Было создано два территориальных органа – Управление Федеральной регистрационной службы и Управление Федеральной службы судебных приставов. Обе эти службы входили в систему Минюста России. Руководителем первого управления был назначен я. Но тут же нас ждала новая реорганизация, правда, более легкая, но очень важная по своим правовым последствиям. Мы присоединили к себе Учреждение юстиции по государственной регистрации недвижимого имущества и сделок с ним. С января 2005 года коллектив управления приступил к реализации своих функций.

Вы думаете, на этом наше реформирование завершилось? А вот и нет. В мае 2008 года Федеральная регистрационная служба из Минюста России была передана в Минэкономразвития России. А в декабре того же года она переименована в Федеральную службу государственной регистрации, кадастра и картографии (Росреестр). Мы такую реорганизацию провели в 2010 году. В июне было создано Управление Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Республике Коми. Вот по этой структуре можно сказать – реформа завершена. Но что-то подозрительно долго в ней нет никаких изменений. Заканчивая разговор по данному вопросу, хочу с удовлетворением отметить, что в июле 2008 года в нашем регионе вновь образовано Управление Минюста России по Республике Коми.

– Какие неожиданности ждали вас в Управлении Федеральной регистрационной службы по Республике Коми? 

– Как вы поняли, мы стали территориальным органом Федеральной регистрационной службы, подведомственной Минюсту России. За нами остались прежние функции, а добавилась регистрация недвижимости и сделок с ней. Мне было необходимо более детально вникнуть в правовые аспекты регистрации, а самое главное – разобраться в организации работы по данному направлению.

Самой большой проблемой в тот период были талоны и очереди. В зал выдачи документов на Сысольском шоссе иногда невозможно было зайти: в нем принимались документы на регистрацию от юридических лиц, заявления о получении выписок из ЕГРП, выдавались свидетельства и правоустанавливающие документы после регистрации физическим и юридическим лицам. В соседнем здании мы оборудовали кабинет, в котором стали принимать документы от юридических лиц. А после реконструкции окон в залах приема и выдачи документов дополнительно установили по два рабочих места. Пропускная способность обоих залов значительно увеличилась. В Сыктывкаре ежедневно принимали по 100-120 пакетов документов, а в год по республике их количество доходило до 117 тысяч. Многочисленными вопросами непосредственно регистрации прав приходилось овладевать, как говорится, стоя у печки.

– Вы были участником военных действий в Чечне. Какие самые яркие эпизоды могли бы вспомнить?

– 11 марта 1996 года для меня и нескольких моих коллег стал вторым днем рождения. Согласно приказу мы выехали из Гудермеса в Грозный на совещание. Город встретил нас мертвой тишиной: ни одного пешехода, ни движения транспорта, никакой торговли, будто все вымерло. В этот день от верной гибели нас спас случай. До взрыва мины оставалось минут пять. И в этот момент нас обгоняют две машины московского ОМОНа, ранее отставшие из-за поломки. И взрыв мины на дороге произошел под их первой машиной. Нам пришлось организовывать оборону и эвакуировать погибших и раненых. В нашей машине осколок мины пробил правое заднее колесо. Другой осколок застрял в воротнике форменной куртки одного из бойцов. Не могу забыть встречу с двенадцатилетним мальчишкой в Грозном, который просил продать ему оружие, а на вопрос «Зачем оно тебе?» ответил: «Я буду вас стрелять». И столько решимости было в его словах и недетском взгляде, что не оставалось сомнения – да, он будет стрелять.

В один из дней к нам в отряд привезли четверых детей от 7 до 14 лет, на каждом от 20 до 50 осколочных ранений. Оказалось, они играли с неразорвавшимся снарядом, и произошел взрыв. Мы оборудовали в дежурной части операционные столы, и наши врачи приступили к оказанию помощи. Когда с детей сняли пропитанные кровью сапоги, брюки, трико, на них невозможно было смотреть. Особенно сильно пострадала девочка: лицо, руки в крови, обе ноги, начиная от бедра, были сплошь в рваных ранах. С трудом мне удалось записать их анкетные данные. Тогда же в моем дневнике появилась запись «…Врачи наши, Николай Князев и Вадим Путиков, все-таки молодцы, чувствую и вижу – специалисты своего дела. Быстро, без суеты осматривают детей и приступают к обработке ран…» Все дети остались живы. А одного из них я нашел в 2019 году. Он живет в Гудермесе, служит в Росгвардии.

– Какое напутствие хотели бы дать нынешнему коллективу управления?

– Прежде всего поздравляю сотрудников управления с такой знаменательной датой! Я глубоко убежден, что для успешной работы нужно быть не только специалистом в своей сфере деятельности, но любить и гордиться делом, которому служишь. Желаю, чтобы сотрудники не забывали, что диплом – это не свидетельство о законченном образовании, а проездной билет в огромную и трудную, но увлекательную страну знаний. И тогда можно идти в ногу со временем. Желаю профессионального мастерства не только работникам управления, но всем, кто связан с применением права, обеспечивает справедливость.

Уважаемые ветераны, коллеги и сотрудники органов юстиции! Сердечно поздравляю вас с 220-летием образования Министерства юстиции России! Благодарю вас за добросовестную, честную работу по обеспечению прав и законных интересов граждан, законности и правопорядка! И, конечно, всем здоровья и мирных будней! ↓

Беседовал Артур АРТЕЕВ

Фото предоставлено Борисом Шенкманом