Евгений Бойко: «Люди стали меньше двигаться и больше болеть»

Доктор медицинских наук, профессор физиологии Евгений Бойко более тридцати лет работает в Институте физиологии Коми научного центра УрО РАН, а с 2014 года является его руководителем, заведует отделом экологической и медицинской физиологии. Темы его научных исследований – аборигены севера и спортсмены. В августе этого года за заслуги в развитии науки и многолетнюю плодотворную деятельность Евгений Бойко был награжден орденом Дружбы. В интервью «Республике» он рассказал о влиянии климатических условий на здоровье жителей Коми и о том, почему повышение уровня жизни для многих оборачивается болезнями.

– В последние годы заметно увеличился миграционный отток населения из республики. Причем уезжает не только молодежь, но и люди предпенсионного возраста планируют после выхода на пенсию уехать туда, где теплее. В то же время среди северян немало противников кардинальной смены климата, которые утверждают, что пенсионеры-переселенцы едут на юг умирать. Насколько оправданны эти страшилки?

– Кардинальная смена климата в пожилом возрасте – это действительно не так уж безобидно, как может показаться. Приведу классический пример из книги известного исследователя академика Александра Павловича Авцына. Из Норильска по программе переселения переехали две группы людей – одна в Вологду, вторая – в Волгоград. Заселили их в одинаковые пятиэтажки, а через несколько лет, как вы думаете, кто остался жив в Волгограде? Никто. А в Вологде оставались.

Помните, лет 15-20 назад людей из Коми переселяли в Саратов и в Белгород? Но человеку в пожилом возрасте, когда адаптивные функции уже далеко не те, что были в молодости, в условиях южных регионов приходится адаптироваться к целому комплексу факторов. Это огромная нагрузка на организм, учитывая, что на севере присутствует большой набор климатических особенностей, что ведет к развитию сердечно-сосудистой патологии, развитию бронхолегочных и эндокринных заболеваний. Причем чем уровень жизни выше, тем чаще выплывает эндокринная патология. У нас есть Международный союз приполярного здоровья, раз в три года он организует международные конгрессы. Помню, раньше участники этого конгресса из Америки и Канады в своих докладах говорили о таких проблемах аборигенов, как сахарный диабет. А мы сидели и думали: «Господи! Какой диабет? О чем они говорят!»

– А что, разве этого не было?

– Было, но очень мало. Например, в Ненецком округе средняя продолжительность жизни у мужчин местного русского населения и у коми была порядка 47 лет, а у женщин чуть за 50. Тогда, в начале 2000-х, соотношение диабета первого и второго типа у нас было один к двум. А сейчас один к десяти. Просто наши коренные северяне и аборигены не успевали дожить до сахарного диабета. Но в последние годы уровень жизни заметно вырос, появились новые продукты, увеличилась продолжительность жизни. И в 2006 году Коми первой из субъектов страны превысила среднероссийский уровень по сахарному диабету. А к 2010 году уже и ЯНАО подтянулся. Малочисленные народности севера обычно умирали от инфекционной патологии – эхинококкоза, туберкулеза, материнская смертность до недавнего времени была велика.

– Какие конкретно народности имеются в виду?

– Есть население аборигенное или древнейшее. К аборигенам, то есть абсолютно адаптированным для проживания на севере, относятся саами, ненцы, манси, нганасаны, юкагиры, эскимосы, чукчи. Остальные этносы более молодые, и поэтому их адаптированность под вопросом. Потому что адаптированным можно считать этнос, который пришел на север более тысячи лет назад. Если меньше – все еще не вполне адаптирован. Пять-шесть сотен лет – это так, разминка.

– Какие конкретно факторы определили рост заболеваемости сахарным диабетом у населения Коми?

– Природно-климатические (иногда говорят климатогеографические) условия севера являются основой этого процесса, а повышение уровня жизни в таких условиях – непосредственной причиной. Люди за последние годы стали меньше двигаться в целом на популяционном уровне. В домах появились лифты, у очень многих есть машины, идет компьютеризация, и сильно снизилась физическая активность. В результате мы стали переедать и не тратить потребленные калории – и как результат стала расти масса тела.

И, конечно, качество пищевых продуктов – это вообще отдельная тема. Рацион меняется в худшую сторону. Государство принимает меры, но процесс этот идет не так быстро, как хотелось бы. К примеру, в 2006 году у нас было просто ужасное качество молочных продуктов, сплошные фальсификаты. На этом фоне на уровне популяции резко вырос дефицит жирорастворимых витаминов А и Е. Две трети населения были дефицитны. Потом приняли регламент молочной продукции, и сейчас примерно около 27-28 процентов жителей севера имеют дефицит этих витаминов. Все-таки это более-менее приличная цифра, поскольку во многом это обусловлено не проблемами питания, сколько патологией желудочно-кишечного тракта. Нормализоваться все стало с 2012-2014 годов.

– Что бы вы посоветовали, чтобы избежать сахарного диабета?

– Первое и главное – это контроль массы тела.

– Но разве худые не болеют диабетом?

– Диабет бывает двух типов – первого и второго. Первый тип – это инфекционное заболевание, после перенесенных панкреатитов, когда поджелудочная железа по разным причинам теряет часть своих клеток. А диабет второго типа – это когда человек неправильно питается, имеет избыточную массу тела, и жировые клетки неблагоприятно влияют на синтез инсулина. Как только он снижает массу тела, у него нормализуется ситуация с инсулином, и болезнь не успевает развиться. Сейчас диабет молодеет, потому что уже у 15-летних отмечается ожирение. Второй пагубный фактор – структура потребляемых жиров в пищевых продуктах, но эта проблема имеет во многом технологическую природу и требует, на мой взгляд, административного вмешательства в регламенты производства продуктов питания. Еще причина – курение, и плюс психоэмоциональный фон: избежать стрессов сейчас весьма сложно.

Во время международных конгрессов скандинавы всегда ненавязчиво подчеркивали, что мы разные. То есть они европейцы, а мы вроде как другие и уровень жизни у нас соответствующий, белка потребляем мало. Но исторически в рационе русских нет дефицита белков. У нас в этом смысле ситуация даже лучше, чем в Европе. Про страны третьего мира и про Азию говорить не будем. Среднестатистический россиянин получает необходимое количество белков. Даже когда в трудные 90-е цифры снижались, все равно это было в пределах нормы ВОЗ. Наша диета содержит много белков. Этим мы можем гордиться.

До недавнего времени, правда, был перебор углеводов. Сейчас с углеводами как раз проблема – мы их меньше потребляем. Но дефицит углеводов не является смертельным, так как они могут синтезироваться из тех же белков. Но вот в чем проблема, так это в том, что у нас перебор жиров. Мы потребляем огромное количество скрытых жиров. Например, человек берет булку и не смотрит на то, что в ней калораж 500 ккал на 100 граммов продукта при требуемой норме 220 килокалорий. Откуда, спрашивается, лишние калории? Да добавили в тесто масла растительного. Потому что с животным маслом до таких цифр не доведешь. Растительные масла весьма калорийные.

– Но специалисты же утверждают, что растительные масла борются с плохим холестерином.

– Дьявол в мелочах. Берем общую калорийность. Человеку положено, скажем, две тысячи килокалорий. А он съедает 2100. Куда эти сто денутся? Все лишнее должно же во что-то трансформироваться. Белков можно съесть много, но треть энергии, заключенной в самих белках, тратится на их переваривание, всасывание и транспортировку. И потому белковая диета получается низкокалорийной.

Если рассуждать о том, какие масла лучше, нужно начинать с общего калоража, чтобы он соответствовал физическим тратам. Сейчас он повышен за счет растительных жиров. Мы этим занимаемся профессионально, есть методики оценки рациона и рекомендации по разработке рациона. Нам на севере остается уменьшить потребление жиров в целом и увеличить потребление углеводов. А у нас рацион превышен за счет жиров.

Вторая проблема – это дефицит микронутриентов и витаминов. В Сыктывкаре, например, есть проблема с кальцием и магнием. Вода здесь такая, что в ней мало кальция и магния, а много натрия и калия. А это не есть хорошо.

– А как восполнять эту нехватку? Употреблением БАДов?

– Правильным рационом. Если у человека разнообразный рацион, он может это регулировать. К сожалению, люди привыкают к чему-то одному и едят это постоянно. В России есть еще одна проблема – невысокое качество хлебобулочных изделий, из-за чего очень распространен дефицит витамина В1, который мы получаем либо из свежих мясных продуктов, либо из хлебобулочных. Это, кстати, наше отличие от Европы. У них цифры дефицита меньше. Раньше у них было около 10 процентов, сейчас в некоторых странах – 20-25. То есть тоже ухудшилась ситуация.

– В последние годы в Сыктывкаре активно развивается такой вид закаливания, как моржевание. Причем ряды моржей с каждым годом растут. Помнится, лет 15 назад на одном из международных конгрессов была поднята тема воздействия холодной воды на общее состояние человека. Речь тогда зашла о моржевании, и вы неодобрительно высказались о таком способе закаливания. Почему?

– Я не против моржевания, но к этому тоже надо подходить очень аккуратно. Есть исследования, которые провел член-корреспондент РАН Аркадий Леонидович Максимов, наблюдавший в Магадане группу моржей. Результаты наблюдений показали, что через 10 лет моржевания у некоторых любителей зимнего плавания возникли проблемы с щитовидной железой. Погружение в холодную воду в мороз – мощнейший стресс для организма. В группе исследуемых были мигранты, а это совсем другие адаптивные резервы организма в отличие от местного населения. Местные более акклиматизированы, а мигранты реагируют сильнее. Поэтому, когда мы говорим «северянин», нужно понимать, о ком идет речь. Есть абориген, есть уроженец севера, есть мигрант.

Есть, к примеру, два больших северных народа – якуты и коми. Когда я занимался аборигенами севера, сравнивал северных коми с местным русским населением и с ненцами. В кандидатской у меня три группы населения: коми Большеземельской тундры, местное русское население и ненцы. Я их сравнивал с чукчами и эскимосами.

– Почему вы прекратили исследования коренных народов севера?

– Темой изучения малочисленных народов севера я занялся в конце 80-х, работая в Архангельском филиале Московского института морфологии человека РАН, который потом был передан в состав нашего сыктывкарского Института физиологии, а сейчас институт в составе Архангельского федерального исследовательского центра. Мы брали кровь у групп добровольцев и изучали, как у человека развивается та или иная адаптивная реакция. По показателям крови смотрели, что происходит в организме. Работали с нефтяниками, ижемскими оленеводами, силовиками.

В 1991 году я защитил кандидатскую диссертацию по аборигенам севера. А уже в 1994 году защитил докторскую диссертацию по населению арктических островов. Занимался высокими широтами, Крайним Севером. Когда развалился Союз, северная тематика сильно сникла. Потому что раньше же самолеты, вертолеты летали по местным маршрутам, а потом это все стало невозможно.

В последнее время нас интересует спорт высших достижений, в 2011 году мы занялись спортсменами-лыжниками. Лыжники в Коми очень высокого – мирового уровня, многие входят в сборную России и международные команды. У нас есть современный диагностический комплекс, с помощью которого мы можем оценить функциональное состояние спортсменов и делать некий прогноз. Оценка функционального состояния – это очень важно. Чтобы наверняка понимать, может спортсмен бежать или просто сливается. Люди они мотивированные, но иногда у них на что-то здоровья не хватает. А методики разные, нужные для тренеров и руководителей команд надежные тесты, позволяющие однозначно трактовать ситуацию с функциональным состоянием спортсменов. Поэтому мы как Институт физиологии можем этим заниматься. Наблюдаем спортсменов на подготовительном этапе. Если у какого-то лыжника результата нет, мы его тестируем на перегруз, смотрим, сбрасывать нагрузки или нет. Сейчас моя задача – провести осеннее обследование наших спортсменов и международную спортивную конференцию, которая в октябре пройдет в Сыктывкаре уже в четвертый раз.

Беседовала Галина ГАЕВА

Фото автора