Сыктывкар в литературе

Не такая уж большая редкость, когда города становятся действующими лицами литературных произведений. Но одно дело крупные столицы и места, где проживает политическая и творческая элита, вершатся судьбы людей и государств, и другое дело – небольшие уездные городки и региональные центры, каким был Усть-Сысольск и является Сыктывкар. Но оказывается, столица Коми края попала на страницы немалого числа литературных творений – поэтических и прозаических. Этой теме была посвящена очередная экскурсия проекта «Прогулки по Усть-Сысольску», которая состоялась в минувшую субботу. Гидом по «литературному» Сыктывкару стал писатель и журналист Игорь Бобраков, сам посвятивший родному городу роман. Свою экскурсию он начал с упоминаний и характеристик, какими город на Сысоле наградили писатели и путешественники XVIII–XIX веков.

Предвидение Засодимского

– Усть-Сысольск не был такой яркой провинциальной столицей, как, например, Одесса. И я даже хотел начать экскурсию с констатации факта, что нашему городу не повезло. Но когда стал погружаться в материал, то понял, что, напротив, очень повезло. Потому что наш город стал действующим лицом, а в одном случае даже главным действующим лицом, целых трех романов, – рассказал Игорь Бобраков.

Первое упоминание в литературе об Усть-Сысольске относится к 1772 году, за восемь лет до того, как этот погост стал городом. Упоминается он в опубликованных дневниках историка, будущего академика Ивана Лепехина, которого, тогда еще молодого историка, отправили изучать север. В своем дневнике путешественник записал: «Через Вильгортский погост… в славную приехали зырянскую селитьбу, Устьсысольским погостом называемую. Да и поистине, село сие у зырян в особливом почтении. Оно построено в трех верстах от устья Сысолы. Дома в нем отменнее пред другими селами, и построены две каменные изрядные церкви, одна во имя живоначальной Троицы, а другая Покрова пресвятыя Богородицы. Если увидишь лучшие нивы в ближайших селениях к Усть-Сысоле и спросишь, кому они принадлежат, отвечают: Сухановым; если где пасутся стада, стада принадлежат Сухановым; да и бывший на Печоре зырянский промысел в добывании точильного камня ныне принадлежит Сухановым».

– Так и хочется вспомнить сказку о маркизе Карабасе. Роль маркиза Карабаса в этих местах играли Сухановы, – остроумно заметил гид.

В XIX веке Усть-Сысольск стал довольно часто упоминаться у ссыльных. Например, оставил записи Николай Надеждин – филолог, философ, журналист, издатель, профессор Московского университета, в 1938 году сосланный на север за то, что в издаваемом им журнале «Телескоп» были опубликованы философические письма Петра Чаадаева. Чаадаев очень нелестно отозвался о Российской империи, автора объявили сумасшедшим, журнал закрыли, а издателя отправили в ссылку в Усть-Сысольск. По дороге Надеждин набирается слухов, которые один страшнее другого: «ртуть зимой там замерзает так, что из нее можно делать бильярдные шары», «в этом городе прекращается не только народонаселение, но и растительность».

– Но когда он сюда приехал, его встретили с огромным почетом. Городничий встал по стойке смирно, доложил приезжему о состоянии дел в городе и поселил его в самом лучшем доме. Ситуация, схожая с описанной в «Ревизоре» Гоголя, но не совсем. Городничему было известно, что это ссыльный, но из Вологды ему прислали сообщение, что к ним направляется «советник, кавалер и профессор». Так вот, городничий знал высокое значение статского советника и значение кавалера, но значение профессора для него было чем-то мифическим и, значит, еще более важным. Поэтому он решил встретить профессора при полном параде, – рассказал Игорь Бобраков, добавив, что историк Михаил Рогачев объяснил это тем, что профессор в те времена в Табели о рангах был на одну ступеньку выше, чем городничий.

Следующее упоминание об Усть-Сысольске можно найти у писателя Павла Засодимского. Уроженец Великого Устюга, народник-бытописатель описывал беды простого люда, эта тема была тогда модной. Засодимский очень любил путешествовать по России и оставил много путевых очерков, которые сейчас представляют огромную историческую ценность. Коми краю он посвятил два очерка – «В зырянском краю» и «Лесное царство»:

«Вон там, в северо-западной части зырянского края, при впадение реки Сысолы в Вычегду, нам бросается в глаза очень большое селение. Расположилось оно на левом берегу Сысолы и расползлось очень далеко. Это Сывкты-кар, столица, краса и гордость зырянского края. По-русски если же сказать, то это просто уездный город Усть-Сысольск. (Сывкты-кар – «город Сысолы». Слободы, лежащие к устью Сысолы ближе самого города, называются по-зырянски «Сывкты-дин» – устье Сысолы)».

– Обратите внимание, это было сказано в 1878 году, более чем за полвека до переименования Усть-Сысольска в Сыктывкар, и за 40 лет, как город стал столицей зырянского края, – подчеркнул гид. – Думаю, не просто так Засодимский назвал город «Сывкты-каром», скорее всего, именно местное население называло его так по-коми.

Далее Засодимский пишет отнюдь не лестно: «Усть-Сысольск переименован из погоста в город без малого 100 лет тому назад, в 1780 году. Хотя в Усть-Сысольске существует и уездный суд, и казначейство, и полицейское управление, и почтовая контора, есть даже женская прогимназия, но, несмотря на все эти очевидные атрибуты всякого порядочного и непорядочного русского уездного города, все ж таки трудно примириться с мыслью, что Усть-Сысольск действительно город, а не погост, каким он был сто лет тому назад. Самый город, то есть то место, где ютится чиновничество с высшим купечеством и духовенством, не составляет далеко и половины того, что называется Усть-Сысольском… Нет в Усть-Сысольске ни городского сада, ни бульвара; улицы не мощены, освещаются по ночам лишь светом небесных светил; во всякую пору дня и ночи по улицам бродят лошади и слоняются целые стада овец. Если бы принято было измерять прогресс числом каменных зданий, то во всяком случае пришлось бы заключить, что Усть-Сысольск положительно падает, ибо в первой четверти нынешнего столетия каменных строений в нем было три, а ныне осталось только два. Третье строение, бывший театр, стоит в развалинах, а строящейся вместо него каменный дом на набережной еще не достроен. В каменных же зданиях размещаются уездное училище и некоторые присутственные места. Кроме каменной кладбищенской церкви, в Усть-Сысольске существуют еще две соборные каменные церкви, одна церковь маленькая деревянная, принадлежащая монастырю, да еще строящаяся каменная церковь во имя Стефана Пермского».

Устьсысольцы в «Мертвых душах»

Первое упоминание в художественной литературе даже не самого города, а его жителей можно найти в бессмертных гоголевских «Мертвых душах». Гид процитировал публике этот отрывок почти полностью:

«Слово «мертвые души» так раздалось неопределенно, что стали подозревать даже, нет ли здесь какого намека на скоропостижно погребенные тела, вследствие двух не так давно случившихся событий. Первое событие было с какими-то сольвычегодскими купцами, приехавшими в город на ярмарку и задавшими после торгов пирушку приятелям своим устьсысольским купцам, пирушку на русскую ногу с немецкими затеями: аршадами, пуншами, бальзамами и прочее. Пирушка, как водится, кончилась дракой. Сольвычегодские уходили насмерть устьсысольских, хотя и от них понесли крепкую ссадку на бока, под микитки и в подсочельник, свидетельствовавшую о непомерной величине кулаков, которыми были снабжены покойники. У одного из восторжествовавших даже был вплоть сколот носос, по выражению бойцов, то есть весь размозжен нос, так что не оставалось его на лице и на полпальца. В деле своем купцы повинились, изъясняясь, что немного пошалили; носились слухи, будто при повинной голове они приложили по четыре государственные каждый; впрочем, дело слишком темное; из учиненных выправок и следствий оказалось, что устьсысольские ребята умерли от угара, а потому так их и похоронили, как угоревших».

Ведущий экскурсию добавил, что, когда в школе проходили «Мертвые души», ему было очень обидно за усть-сысольских купцов, битых сольвычегодскими.

В начале XX века об Усть-Сысольске упомянули даже Ильф и Петров. Кроме «Золотого теленка» и «Двенадцати стульев» они написали очень много сатирических произведений и в их числе цикл новелл «1001 день, или Новая Шахерезада». В 1929 году в Советском Союзе была издана «Тысяча и одна ночь», и она была очень популярна, поэтому Ильф и Петров решили написать парафраз на эту тему. Действие перенесено в советскую действительность. Вместо царя Шахрияра героем произведения является начальник учреждения товарищ Фанатюк, который борется со своим заместителем товарищем Сатанюком.

Там все время ходили какие-то слухи. И вот один из них:

«Слышали? Бросают! В Усть-Сысольск! На заготовку коровьего кирпича. Но не товарища Фанатюка, а вконец разложившегося Сатанюка».

– Скорее всего, имеется в виду кизяк – брикеты из коровьего навоза, которыми отапливались помещения, – пояснил экскурсовод. – А сама фраза «коровий кирпич» пересекается с «Мертвыми душами», потому что Чичиков очень удивлялся именам мертвых душ, которых он купил. Одно из них «Коровий кирпич».

Такая вот месть

Первое произведение, полностью посвященное Усть-Сысольску, написал основоположник коми литературы Иван Куратов. Оно тоже является парафразом – к стихам поэта-декабриста Федора Глинки. Глинка написал о Москве: «Город чудный, город древний, ты вместил в свои концы и погосты, и деревни, и палаты, и дворцы…»

У Ивана Куратова отношение к Усть-Сысольску диаметрально противоположное:

«Город пошлый, город грязный! Заместил твои концы Сброд какой-то безобразный, Подлецы все да глупцы! Из грязи без сквернословья Ног не вынешь! Пять домов, Храм один, а все сословья Ходят в двадцать кабаков!.. Погрязай в рутине вечной, Город сплетен и клевет! Град пустынный, град увечный, Град – презрения предмет!»

– Это прощальное произведение, Куратов пять лет прожил в Усть-Сысольске, и все время хотел отсюда уехать. Напросился аудитором сначала в Казань, потом его отправили в Казахстан. Видимо, ему так опостылел Усть-Сысольск, что он написал такое стихотворение, – высказал мнение ведущий экскурсии. – А за это благодарные сыктывкарцы поставили ему памятник в центре города. Кстати, это не единственный такой пример: в Тамани, которую Лермонтов назвал «наихудшим городишком», сейчас стоит памятник поэту, так прославившему это место.

Поэт Андрей Попов написал стихотворный ответ Куратову под названием «Место мести»:

«Волнуясь заметил поэт, а не злясь, Высокое чувство не злится – Какая на улицах давняя грязь! Как скучно в зырянской столице! И то, что открылось душе и уму, Доверил стиху безоглядно… За это и памятник ныне ему, Чтоб было другим неповадно, Поставлен не там, где порядок и свет, Где мысли чисты и трактиры, А именно в граде, который предмет Презренья гражданственной лиры. Но здесь и признанье теперь, и престиж – Какое изящное мщенье! И в каменном платье никак не сбежишь Из мест своего вдохновенья. Да кто и помянет, что жил человек И умер от смуты сердечной – Пустынная улица, сысольский брег И северный город… увечный… вечный».

Мифический «рассвет»

Также Сыктывкар упоминается у Стругацких в произведении «Жук в муравейнике» и у Сергея Довлатова – в сентиментальном детективе «Ослик должен быть худым».

Далее гид перешел к романам, в которых по-разному воспет город на Сысоле.

– Где действительно город является главным действующим лицом и где он влияет на героев, так это в романе Геннадия Федорова «Когда наступает рассвет». В первый раз я прочитал этот роман, когда учился на филфаке в Сыктывкарском университете, по программе коми литературы, и он мне не понравился. Через несколько лет я перечитал его, и он мне не понравился еще больше. В произведении, русский перевод которого впервые был опубликован в 1967 году в «Роман-газете», все белые однозначно мерзавцы, а красные все ангелы. В те времена уже не изображали белых очень плохими, а красных исключительно положительными, – отметил Игорь Бобраков.

В романе Геннадия Федорова два главных отрицательных героя – Степан Латкин и архитектор Космортов.

– На самом деле Степан Латкин – трагическая фигура. Он был эсером, как и наш великий земляк Питирим Сорокин. Латкин возглавил Усть-Сысольское уездное управление. Когда большевики захватили власть в Коми крае, он бежал в Архангельск. В 1919 году сюда прорвался отряд Орлова, город три недели находился в руках белых, и Степан Латкин в этот период возглавлял гражданскую администрацию. После окончания Гражданской войны он эмигрировал во Францию, а в середине 20-х годов попросился назад. Ему разрешили вернуться, через год арестовали и обвинили в расстреле героини коми народа Домны Каликовой. На допросах он попросил: «Вы хотя бы объясните мне, кто она такая». Объяснять не стали, просто расстреляли. В романе «Когда наступает рассвет» Латкин – редкостный мерзавец, все время защищает исключительно богатых, хотя он эсер, социалист. Ненавидит Домну Каликову, – пояснил ведущий экскурсии.

Но сам город описан у Геннадия Федорова весьма поэтически. В середине романа Домна Каликова возвращается на пароходе из Петрограда, с заработков, новыми глазами смотрит на родной город и понимает – Усть-Сысольск стал другим благодаря красным флагам, которые развевались на остром шпиле каланчи, на других здания, на мачте белого пассажирского парохода. И от этого старый Сыктывкар казался помолодевшим.

В этом же эпизоде описывается сошедшая с парохода «чопорная женщина с детьми». «Жена Керенского пожаловала к нам в гости», – говорит Домне Каликовой встречавший ее на причале приятель Проня. Оказалось, что Ольга Керенская напрямую связана с другим отрицательным персонажем романа – архитектором Космортовым.

– Он друг Степана Латкина и тоже ненавидит чернь. Кто знает историю, догадается, о ком идет речь. Сам Геннадий Федоров в другом произведении в примечаниях пояснил, что под этой фамилией он вывел исторического персонажа – архитектора Александра Холопова. Он автор проекта сгоревшего ныне памятника истории – школы №13 и школы, ныне музея, в селе Выльгорт. Это первый коми советский архитектор. Некоторые факты из его биографии изложены правдиво. Он действительно был в Петрограде очень успешным и модным архитектором, но в 1918 году город голодал, всем было не до заказов. Холопов вместе с женой и дочерью решил вернуться на родину в Усть-Сысольск. В местечке Кочпон находился его родовой дом, – продолжил свой рассказ Игорь Бобраков.

И далее пояснил, как получилось, что в Кочпоне в доме Холоповых оказалась Ольга Керенская. Александр Керенский после роспуска Госдумы ушел из дома, и больше его жена не видела. Но все-таки он вспомнил про семью и попросил своего бывшего личного секретаря Питирима Сорокина позаботиться о его жене и сыновьях. Тот в свою очередь обратился к другу и земляку Александру Холопову. Архитектор в ответ предложил Керенской поехать с ними в Кочпон. В тот период Ольга Керенская с сыновьями Олегом и Глебом голодала и согласилась. Через несколько месяцев жена Керенского была арестована, ее этапировали в Котлас, где она написала Ленину письмо, чтобы ей разрешили жить в Петрограде. Оттуда она с сыновьями смогла нелегально через Эстонию перебраться в Финляндию. В дальнейшем они уехали в Лондон, дети получили хорошее образование. Старший сын Олег Керенский стал одним из лучших в мире мостостроителей, кавалером ордена Британской империи. В честь него в Лондоне  даже проводились Керенские чтения.

У Александра Холопова судьба сложилась иначе, ему некуда было уезжать. Когда была создана Коми автономная область, ему предложили должность штатного архитектора. Он сделал очень много проектов, большинство из которых не воплотились из-за нехватки средств. Позже перебрался в Архангельск, затем в Ленинград. Вместе с женой они умерли в ленинградскую блокаду в декабре 1941 года от голода.

– Еще можно понять, почему Геннадий Федоров сделал отрицательным персонажем Латкина – из идеологических соображений. Но зачем выводить Холопова отрицательным героем? Я слышал версию, что они с Холоповым были родственниками и что-то не поделили. Зачем надо было мстить умершему родственнику, для меня непонятно, – высказал мнение Игорь Бобраков.

Гид привел еще один отрывок из романа, когда Латкин пытается через Керенскую перебраться к белым. Его бы и так взяли, в Архангельске было много эсеров, но он почему-то приходит к Керенской, чтобы получить рекомендательное письмо.

– Большей глупости трудно придумать. Белые Керенского ненавидели, считали, что он виноват в том, что страну сдали большевикам. Керенская отвечает, что политикой не занимается, но затем все-таки «открывает свое истинное лицо» и сообщает: «В Мурманск прибыли крейсера – два английский и один американский. Высажен большой десант союзных войск. Мурманск в наших руках, в Архангельске американские, английские, французские войска. Главнокомандующим союзными войсками на севере России назначен английский генерал. Готовится большое наступление на Москву». Женщина живет в Кочпоне, оторванная от всего мира, откуда у нее эти сведения? Далее Геннадий Федоров описывает сцену в духе Александра Дюма: Керенская вместо рекомендательного письма дает Латкину надушенный кружевной батистовый платочек: «Возьмите, он с моим вензелем. В Архангельске разыщите князя Гарина, и это будет пропуск от моего имени». Конечно, это полностью фантазия автора.

Город-на-Реке Александра Рекемчука

Александр Рекемчук – автор биографического романа «Тридцать шесть и шесть», как никто другой, по-настоящему воспел город на реке – Сыктывкар. Хотя родом был из Одесской области. Его отец Евсей Рекемчук, крупный разведчик-нелегал, в 1937 году был репрессирован и объявлен «врагом народа». Мать еще до ареста с ним развелась, и своего отца Александр не знал. Его мать вышла замуж за австрийского эмигранта-коммуниста Ганса Нидерле, который очень полюбил своего пасынка и даже дал ему свою фамилию. В эвакуации семья находилась в Омске, юный Александр рвался на фронт, куда его не пустили, но приняли в артиллерийское училище. Пока он там учился, война закончилась. Училище перевели в Москву, в 1946 году Рекемчук его окончил, и к этому времени уже начал писать стихи. Публиковался в «Комсомольской правде», где ему дали рекомендацию для поступления в литературный институт. Местом первой практики предложили юг и север, и уроженец юга выбрал Сыктывкар.

– Когда он сюда приехал, то обнаружил, что никакой это не север, Ледовитый океан далеко, олени здесь не бегают, и вообще город вполне обычный. Рекемчука пригласили на работу в газету «За новый Север», и он себя сразу очень хорошо зарекомендовал. Охотно ездил в командировки. А когда получил первую зарплату, был поражен ее размеру и решил остаться. Перевелся на заочное отделение. Поскольку газета «За новый Север» являлась органом обкома, ее сотруднику надо было вступить в партию. Рекемчук подал заявление и написал одну фразу, которая его чуть не погубила: «Я хотел бы узнать о судьбе своего отца Евсея Рекемчука». Честно признался, что Нидерле не его родная фамилия. Когда в результате розыска фактов выяснилось, что он сын «врага народа», из партии его исключили. А это означало, что опального журналиста ждет арест. Александр к тому времени уже был женат, у него родилась дочь. Узнав, что сына исключили из партии, в Сыктывкар примчалась мама Рекемчука и во всех кабинетах обкома партии принялась доказывать, что на самом деле Александр – не сын Евсея Рекемчука. Ей поверили и отменили исключение из партии, оставив только строгий выговор.

Александр сильно обиделся на своих коллег, к тому же ему надо было оканчивать литературный институт, и он с семьей переехал в Москву. Но в столице судьба не складывалась. Что-то в нем надломилось, Рекемчук перестал писать стихи, перешел на прозу, получил вторую премию за опубликованный в «Комсомольской правде» рассказ. Уже умер Сталин, был реабилитирован отец, а выговор оставался, из-за чего его не брали на постоянную работу. Ему везде говорили: «Выговор могут отменить там, где его дали». Пришлось вернуться. Рекемчук стал собкором газеты «Красное знамя» в Ухте. Начал там писать свои первые рассказы и повести, две из которых – «Время летних отпусков» и «Молодо-зелено» – были экранизированы.

Среди его произведений – автобиографический роман «Тридцать шесть и шесть». Здесь два главных героя – Алексей Рыжов и Город-на-Реке, в которых легко узнаются сам Рекемчук и Сыктывкар.

Герой прибывает сюда тоже на пароходе. Поначалу Алексею Рыжову город, большей частью деревянный, не понравился, но постепенно он меняет свое мнение. Город-на-Реке открывается ему постепенно. Выясняется, что если двигаться от реки вверх, то там вполне современные здания – Коми пединститут, очень похожий на родной библиотечный, и Дом печати, где предстоит работать герою романа. Фотографически точно описан пустырь со взорванным храмом, на этом месте сейчас Стефановская площадь.

Примечательный эпизод описан, когда герой приходит на танцплощадку. Там он сразу привлекает всеобщее внимание, впрочем, недолго. На веранду, увернувшись от контролеров, ворвался йой-Володь, местный дурачок, кличка его так и переводится: Володя-дурачок. Йой-Володь начал хватать стоящих вдоль стены девчат и тащить в круг танцплощадки. Девушки пищали, вырывались отчаянно, потому что им было известно, что если ему удастся какую-нибудь из них вытащить на круг и сделать с ней хотя бы два-три витка, то никто и никогда не пригласит на танец эту бедняжку. Ей уже никогда не стать ничьей невестой и не выйти замуж. «Такой обычай, такой неписаный закон, такой славный город», – заключает автор.

«Лестница Леонардо да Винчи»

Автор третьего романа о Сыктывкаре – сам ведущий экскурсии. Игорь Бобраков рассказал, что его роман вышел в этом году в московском издательстве «Яуза». «Лестница Леонардо да Винчи» написана в жанре исторической фантастики. Трое персонажей меняются местами со своими двойниками из параллельного мира. Главный герой, от имени которого ведется повествование, оказывается в реальности, где история развивалась по-другому, там не было ни нацизма, ни коммунизма и по-прежнему осталась Российская империя. А вот его «альтер эго» оказался членом национал-коммунистической партии, и, очутившись в нашем мире, попадает в столицу непонятной Республики Коми. Персонажа из капиталистического параллельного мира поразила топонимика – не было набивших оскомину Трехсвятительских, Георгиевских, Покровских улиц, зато эти улицы носили имена славных, как ему казалось, парней, которые прославили эту республику и этот город: Карла Маркса, Энгельса, Ленина. А главная улица носит название Коммунистическая. «Значит, здесь победил коммунизм», – размышляет двойник.

Не меньше его удивляет, что аэропорт находится прямо в городе, а его квартира на улице Советской – бедна и убога.

Что далее произошло с этим персонажем, Игорь Бобраков раскрывать не стал, предложив участникам экскурсии прочитать роман самостоятельно.

Галина ВЛАДИС

Фото автора и Ярослава СЕВРУКА