Руслан Щербаков: «В дзюдо и самбо я иду по стопам отца»

Председатель правления Коми республиканского отделения Общероссийской общественной организации «Федерация дзюдо России» и директор республиканской школы единоборств имени мастера спорта России Алексея Холопова Руслан Щербаков в первых числа мая был удостоен ордена Дзигоро Кано «За заслуги в дзюдо и самбо». На протяжении многих лет он занимается тренерской деятельностью, подготовил множество классных спортсменов, в том числе призера чемпионатов мира и Европы по универсальному бою Алексея Холопова. В октябре прошлого года готовившийся под его руководством ветеран спорта Владимир Оплеснин стал мастером спорта по дзюдо. В интервью «Республике» тренер рассказал о принципах великого мастера Дзигоро Кано, которые сохраняются веками, своем пути в спорте, преемственности и перспективах развития дзюдо и самбо в Коми.

– Основатель дзюдо и школы Кодокан Дзигоро Кано начал развивать свое боевое искусство в позапрошлом веке. Среди дзюдоистов живы принципы великого мастера?

– Безусловно. И в Японию туристы едут со всего мира, чтобы в том числе побывать в знаменитой школе. Конечно, хочется там побывать.

– В планах у вас это есть?

– Мечта такая есть. Вообще мечтаю побывать на Дальнем Востоке, ощутить мощь Тихого океана. Мои сыктывкарские друзья-ученые ездили в Японию. Они когда-то сами занимались дзюдо, и я их попросил передать от меня мысленный привет школе Кодокан. Они сказали, что сделали это. Так на расстоянии мы как бы затронули мощи самого Дзигоро Кано и поэтому получили определенное благословение. Что касается дела самого мастера, кто бы мог подумать, что этот национальный японский вид спорта станет вдруг так интересен всему миру, разовьется до такой степени, что превратится однажды в олимпийский вид.

Если говорить о самом дзюдо, то огорчают некоторые моменты, связанные с тем, что для того чтобы предать красочность этому виду спорта в олимпийской версии пришлось отказаться от многих приемов, и хорошо, что они вообще не ушли с концами, а остались в самбо и традиционном дзюдо. Появились другие направления, например, ретро-дзюдо.

– Принципы этого великого мастера – не ломание носов, а куда более высокие ценности. Это и уважение к старшим, и к менее сильным. Молодежи вы прививаете эти ценности, стараетесь, чтобы они понимали, что дзюдо – это прежде всего про уважение и про то, чтобы заступиться за друзей, а не пойти и кого-то отлупить?

– Само дзюдо, так получилось, как восточное единоборство несет в себе для нас определенную экзотику, тайну. Например, в самбо такого нет, а в дзюдо это чувствуется. Тот самый поклон – рэй, который мы делаем, выходя на ковер, это демонстрация уважения не только к противнику, но и ко всему миру вообще. И независимо от того, проиграл ты или нет, уходя со схватки, тоже делаешь этот поклон. Ты все должен делать с достоинством.

Основы нравственности закладываются в семье. Мы только поддерживаем это, если оно есть. А если не идет это из семьи, то сделать что-то трудно. С одной стороны, мы об этом говорим, какие-то моменты закладываем. Недавно детям, например, начал показывать болевой прием и сразу предупредил, что это опасный прием, его можно делать только в двух случаях: на соревнованиях и при реальной угрозе жизни.

– Что лично для вас значат единоборства?

– В первую очередь вспоминаю отца Валерия Михайловича Щербакова, который воспитал чемпиона мира по дзюдо. Отец для меня пример силы, доброты, доблести, патриотизма. Единоборства нужны слабым и неуверенным в себе в первую очередь. Им это дает возможность получить то, чего им не хватает. Это определенный момент удовлетворения, получения силы и отваги через единоборства. Много же людей, особенно мужчин, которые хотят стать увереннее и сильнее в обществе. Это нормально, и единоборства им в этом помогают.

– В переводе с японского «дзюдо» означает «мягкий путь». Какими были ваши первые шаги на этом пути?

– Сразу вспоминается 1980-й. Тогда в Сыктывкаре все тренировки по дзюдо и самбо проходили в спортивном зале для единоборств «Динамо» в Кировском парке. Там вышел бороться по дзюдо в первый раз в весе 21 килограмм. Первая грамота у меня даже до сих пор сохранилась. Сделал первый шаг на ковре, коленки трясутся, даже несмотря на то, что рядом был отец и этот зал с детсада знаю. Психологический момент, что вышел и стою один на один с противником, я запомнил навсегда. Помню, как когда-то ездили в Киргизию, откуда как раз у отца и воспитанник чемпион мира Жаркынбек Шамбетов. И оказалось, что не просто так съездили. Там было намного больше схваток, чем обычно у меня было на соревнованиях, и они намного жестче были. Восточные люди жестче в единоборствах. Если вообще посмотреть по возрастам и категориями, то от младшего возраста до ветеранов я боролся во всех группах и весах.

– Вам часто приходилось применять приемы за пределами спортзала?

– Бывало. Была у меня как-то драка, и после нее я думал: «Надо было, наверное, руку ломать». Я взял человека на болевой и отпустил, а он встал и дальше продолжил драться. Не поймешь: идиот или нет. Он даже не понял, что я мог сломать ему руку. Если бы сломал, то больше бы не лез. А сколько алкоголиков нападало. Положишь такого, слегка перекинув через себя, а он потом встает и все равно драться лезет. Четыре раза, помню, так одного перекидывал. Положил на лопатки, придержал, говорю: «Успокойся». Нет, он встает и дальше лезет. Вообще лучшая победа в том бою, которого удалось избежать.

– В спортивной карьере отец – ваш первый и единственный тренер?

– Надо сказать, конечно, и о директоре пятой спортшколы Александре Васильевиче Тутринове, потому что он тоже вложил в меня определенные знания борьбы. Нужно вспомнить и Анатолия Ксенофонтовича Данилова. Специально с отцом ездили в Печору на его тренировки и там учились делать болевые приемы на ноги. В целом в Печоре раньше много соревнований проходило, и мы туда часто ездили.

– Какая победа вам больше всего запомнилась?

– Когда-то мы готовились к соревнованиям, и Александр Тутринов мне сказал, что предстоит бороться с противником, который старше, физически сильнее и у него выше в целом уровень мастерства. Мы подготовили болевой прием, сделали домашнюю заготовочку, и перед схваткой противник ко мне подошел и сказал: «Руслан, я сильно тебя бороть не буду – положу легонечко». После начала схватки на третьей секунде он уже кричал от боли. Наша заготовка сработала. Причем все получилось на автомате: я даже сам понял, что делаю этот болевой прием, но не помню тот момент, как я его проделал. Александру Васильевичу я пожал руку и сказал: «Ваш прием сработал». Это была интересная схватка.

Потом было интересно, когда я возил на соревнования Владимира Пантелеймоновича Оплеснина, и он – бах! – мастером спорта стал по дзюдо. А я все эти пять лет ездил в качестве тренера и не соревновался как спортсмен. В итоге решил тоже выступать.

Завершил карьеру я в 2004-м. Стал тогда серебряным призером чемпионата Коми по дзюдо и думал, что на этом все. Но когда увидел значок мастера спорта у Владимира Пантелеймоновича, то заставил себя выйти вновь на татами. Мы поехали на открытый чемпионат Москвы среди ветеранов по дзюдо. В весе 90 кг там боролись таджики, строители. Я, может быть, технически и получше них, но в физическом плане оказался готов хуже. Это был стресс. После тех соревнований встать не мог. Это была хорошая встряска для организма. Мужчине такие стрессы иногда нужно испытывать. Привез медаль из Москвы, и, конечно, это было приятно. В плане самореализации ты получаешь адреналин определенный. Со мной ребята еще поехали из сборной Коми, поддержали морально. Они, можно сказать, и вынесли меня тогда с ковра.

В том же 2019-м прошел чемпионат России среди ветеранов, тоже вышел побороться, получил яркие впечатления. Оказывается, ветераны подходят к этим соревнованиям не просто серьезно, а серьезно в кубе. Они выматываются, некоторые гоняют вес, как молодые, по 10-12 кг, некоторые готовиться к ним начинают за полгода. Теперь понимаю, что надо относиться к этому всему серьезно. Сейчас мы готовимся к поездке в Краков на ветеранский чемпионат мира, он пройдет в сентябре. Не так давно были у министра спорта Коми. Может быть, нам с этой поездкой помогут.

– Дзюдо в Коми развивается только благодаря энтузиастам?

– Были времена, когда мы перестали вообще выезжать на нормальные соревнования. Этот период длился долго. Тренировочная база держалась за счет того, что мы нарастили еще в советские времена. Было горестно и грустно. Сейчас не все так плохо. В этом году мы написали грант и выиграли. Благодаря этому с первого сентября откроем новый зал, и в нем будет лежать новый ковер. Мы перескочили через этот океан девяностых и двухтысячных. Теперь появились новые возможности для развития. Сейчас подали заявку на участие уже в президентском гранте. Мы одними из первых в России будем работать по программе «Адаптивное дзюдо и самбо для детей с инвалидностью». Этим занимается наш прославленный спортсмен и тренер Алексей Сергеевич Холопов при поддержке мэра столицы Коми Натальи Семеновны Хозяиновой. Группа таких ребят у нас уже занимается. Программа разработана федерацией самбо совместно с министерством здравоохранения страны.

Важно, что сохраняется преемственность. Та борьба дзюдо и самбо, которую начал культивировать здесь с 1971-го Валерий Михайлович Щербаков, остается. Тот же Владимир Пантелеймонович у него занимался. Мы все это время не переставали проводить тренировки, находились внутри этих видов спорта. Опыт у нас настолько большой, что внуки уже занимаются у тех ребят, с которыми я еще тренировался.

– Вы до сих пор тренируете детей. Как удается сохранять интерес к работе и полностью не переключаться на административную деятельность?

– Ты совершаешь преступление, когда не отдаешь свои знания. Можно было больше заниматься административными делами, но мне нравится передавать знания подрастающему поколению. Вот сегодня в голове у меня сидит: «Что я буду делать на следующей тренировке?» Я иду на тренировку иногда, а потом понимаю, что мне ее план приснился ночью. Часто приходишь на занятие, становишься перед детьми, и этот план разворачивается на 180 градусов. Каждая тренировка не похожа на предыдущую. Порой сравниваю себя с Паганини. Его отец заставлял с утра до вечера играть на скрипке, прикрутил его к ней так, что тот бы и рад убежать, а никак. В моем случае то же самое. Понимаю, что кое-кто меня прикрутил к этим тренировкам так, что не открутишься уже. Был у меня период, когда ушел работать в юстицию. Четыре года не тренировал. Потом вернулся и, оглядываясь назад, понимаю, что все эти четыре года скучал по тренерской деятельности.

Я безмерно благодарен отцу и его воспитанникам. Орден Дзигоро Кано, полученный мной, это во многом и их орден тоже. Владимир Пантелеймонович стал мастером спорта, и я всячески помогал ему на пути к этому званию. Потому что помню один из первых наборов молодых ребят отца, а он его воспитанник. И вот тогда все меня носили на руках, и я с таким удовольствием шел на тренировки. Помню ощущение доброты, здорового мужского духа. Это идет оттуда. Таким образом, тем мужикам я отдал свою дань.

Ярослав СЕВРУК

Фото предоставлено Русланом Щербаковым