80 лет назад в Воркуте прошли массовые казни заключенных
«Операция была проведена в обусловленном с Вами месте марта 1 дня 1938 г. в 9 час. 30 мин. И полностью закончена была в 19 час. 30 мин. того же 1 марта, т.е. за 10 часов. Никаких эксцессов или неполадок в процессе операции не было». За этими строчками официального рапорта – 173 человека, ставших первыми жертвами «кашкетинских расстрелов» в Воркуте. В числе убитых в ходе «операции» – журналист, писатель и поэт Григорий Баглюк. По стечению обстоятельств ровесник и земляк своего палача – Ефима Кашкетина.
В истории лагерных массовых казней 1937-1938 годов «кашкетинские расстрелы» стали понятием почти нарицательным, нередко к ним относят все расстрелы в Ухтпечлаге, происходившие в эти годы.
– Все это были расстрелы по приказу НКВД №00409, – говорит ученый-историк, главный редактор республиканского мартиролога жертв политических репрессий «Покаяние» Михаил Рогачев. – Но, строго говоря, из массовых воркутинских расстрелов «кашкетинскими» можно назвать только два – 1 и 30 марта 1938 года, в целом тогда казнили 524 человека, под актами именно этих расстрелов стоит подпись Ефима Кашкетина. Его прислали в Воркуту в январе 1938, и пробыл он там до апреля, следующие три расстрела в мае-июне прошли уже без него.
Тот самый приказ №00409, запустивший машину казней в лагерях, по данным Михаила Рогачева, изначально был шифрограммой, дополнением к приказу НКВД №00447 от 30 июля 1937 года «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». В ходе этой операции в СССР расстреляли 390 тысяч человек, 380 тысяч отправили в лагеря. Причем изначально операция подразумевала обязательные к выполнению «квоты» – 268,95 тысячи репрессировать, из них 75,95 тысячи – расстрелять. Но на местах постарались и планы по уничтожению «антисоветских элементов» перевыполнили. К сожалению, в числе «передовиков» оказалась и Коми АССР.
Под репрессии в Ухтпечлаге попали все категории заключенных, отбывавших там наказание, в том числе и политические. Из них в срочном порядке начали выбирать «неперевоспитавшихся», на скорую руку обвиняя в попытках побега, других злостных нарушениях лагерной дисциплины и контрреволюционной агитации. За день одна тройка НКВД могла номинально рассмотреть до полутораста дел, по которым выносились смертные приговоры. По мнению Михаила Рогачева, кашкетинские расстрелы в Воркуте отличаются от всех массовых казней в Ухтпечлаге именно «политической окраской». Из 173 человек, которые были расстреляны 1 марта, 152 были осуждены за контрреволюционную агитацию. Из 351 заключенного, расстрелянного 30 марта, 296 – политические.
А за какую малость можно было попасть в число «контрреволюционеров», можно оценить по биографии расстрелянного в Воркуте Григория Баглюка. Родился он в 1905 году на Украине, на Донбассе, окончил горнотехническое училище, но еще во время учебы увлекся журналистикой, начал печататься в журнале «Молодой шахтер», позже стал активным организатором и одним из руководителей местного Союза пролетарских писателей «Забой» и ответственным редактором одноименного журнала. В 1934 году 29-летний Григорий Баглюк был обвинен в антисоветской троцкистской деятельности и выслан на два года в Татарстан. По одним данным местное ГПУ зафиксировало, что Баглюк собирает у себя на вечеринки бывших троцкистов, где они рассказывают контрреволюционные анекдоты. По версии друга Григория Баглюка Михаила Байтальского, также обвиненного в троцкизме, молодой журналист поплатился за споры с местным секретарем обкома.
«По его указанию и было состряпано дело по обвинению редактора «Забоя» Григория Баглюка в печатании троцкистских стихов на страницах журнала. «Троцкизм» заключался в следующей стихотворной строке Гриши: «По строкам программу комсомола разбирает медленно Василь». Видите ли вы здесь троцкизм? Я – нет. А вот эксперты, уполномоченные состряпать обвинение, углядели. Комсомол, заявили они, своей программы не имеет. Он проводит программу партии. Следовательно, в данной строке комсомол противопоставляется партии. А это был конек Троцкого: молодежь, утверждал ренегат Троцкий, есть барометр революции. Отсюда следует, что автор стихотворения проводит троцкистскую ренегатскую мысль. Вот и доказано!» – написал в своей книге воспоминаний «Тетради для внуков» Михаил Байтальский.
После отбытия наказания Григорию Баглюку дали погулять два часа на свободе. После чего снова арестовали, дали новый срок – пять лет и отправили в Воркуту. Здесь его пути несколько раз пересекались с Михаилом Байтальским, встретил он его и в момент пересылки на воркутинский кирпичный завод. Колонна заключенных переправлялась через речку, якобы их перебрасывали к месту, где они будут работать, на деле отправляли ожидать расстрела.
Из воспоминаний Байтальского, а также другого автора воркутинских лагерных мемуаров – Григория Костюка становится понятно, почему Григорий Баглюк попал в список смертников: журналист стал одним из активных участников массовой голодовки политических заключенных в Воркуте, проходившей с 19 октября 1936 по 19 марта 1937 года. Протестующие требовали отделить политических заключенных от уголовников (в том числе это касалось возможности отдельно работать), дать каждому работу по специальности, обеспечить нормальное питание и восьмичасовой рабочий день, дать возможность выписывать газеты и журналы, которые выходят в пределах СССР. На некоторые уступки лагерная власть пошла, а через год участники акции пошли под расстрел.
Ефим Кашкетин (настоящая фамилия – Скоморовский), которому было суждено стать палачом Григория Баглюка и сотен других заключенных, тоже родился в 1905 году, тоже на Украине, но в северо-западной ее части – в Житомире. И он тоже был из молодых людей, которым революция дала новые возможности, и он не преминул этим воспользоваться. Правда, таланты у него оказались другого рода, чем у Григория Баглюка. В 22 года поступил на службу в ОГПУ, где его характеризовали как энергичного, изобретательного и при этом с большим самомнением, склонного к переоценке своих способностей. В 1932 году врачи стали настаивать на непригодности Кашкетина к службе в органах ОГПУ по причине плохого зрения на одном глазу и выраженных невротических нарушений. Но его не уволили, а повысили до старшего уполномоченного. Впрочем, четыре года спустя Кашкетин все же стал инвалидом с диагнозом «шизоидный психоневроз» и был уволен из органов. Пока снова не понадобился для краткосрочного кровавого задания.
Именно Ефим Кашкетин – автор того самого рапорта, цитата из которого приведена в начале статьи. Продолжается он словами: «К месту операции осужденные направлялись группами до 60 человек. Все годное лагерное обмундирование сохранено, описано, упаковано и хранится на кирпичном заводе. Учитывая, что основная масса выписок еще будет привезена Вами, я решил закрепить на все это время за III частью место (известное Вам) проведения операции. Там расположился взвод стрелков, оснащенный станковым и легким пулеметами».
Упомянутое лагерное обмундирование – это вещи казненных, которые временно не стали отдавать другим заключенным, чтобы те по каким-то приметам не догадались, что стало с прежними владельцами одежды, и не устроили бунт. Понятным становится и то, каким образом в короткие сроки проходили массовые расстрелы – для ускорения процесса людей «косили» из пулеметов.
Где происходили расстрелы, где и как были захоронены тела жертв расстрелов, до сих пор точно неизвестно. Те, кто выжили в лагерях, упоминают район Кирпичного завода, но знали они об этом в основном по слухам. Рассказать правду могли бы те, кто участвовал в казнях, но если они и оставались живыми к началу 90-х, когда начали обнародовать информацию о «кашкетинских расстрелах», то делиться воспоминаниями о таком факте своей биографии не стали. А Ефим Кашкетин пережил своих жертв всего на два года. В январе 1939-го он была арестован, официально репрессирован, а 8 марта 1940-го – расстрелян.
– Его обвинили в измене Родине, но понятно, что это был просто повод – нужно было убрать свидетеля, – говорит Михаил Рогачев.
Впрочем, до расстрела Кашкетин еще успел «наследить» в Коми. Вскоре после возвращения в Москву, в конце лета 1938 года, он был назначен начальником оперативно-следственной группы, которая имела полномочия на проведение операций в Ухто-Ижемском, Воркуто-Печорском и Северном железнодорожном ИТЛ. Группа отличилась особой жестокостью и пытками на допросах, систематически избивала заключенных. Но особо развернуться палачу не дали, 25 ноября был снят нарком внутренних дел Ежов, а свеженазначенный Берия активно занялся чисткой рядов. И Кашкетина «вычистили».
– К сожалению, до сих пор не изучены списки так называемых «кашкетинских расстрелов». Есть утверждение, что в эти списки подбирались именно троцкисты, а также заключенные, в чем-то уже поднадоевшие охране: кто попытками побегов, кто высказываниями неудовольствия. Подозрение вызывали и грамотные люди: очень охрана не любила интеллигенцию, – говорит краевед Анатолий Попов, занимающийся историей воркутинских репрессий. – В числе тех, чья жизнь была прервана 1 марта 1938 года на Воркуте, художник Лев Аграновский, колхозник Борис Бровер, экономист Борис Гамов, художник Вениамин Глан-Глобус, профессор Михаил Гольман, поэт Лев Драновский, ученый Борис Иоффе. В этом списке и сын Льва Троцкого Сергей, несколько дней не доживший до своего 30-летия. К сожалению, закрытость архивов не дает пока узнать всей правды о «кашкетинских расстрелах». А разве не хотели бы живые потомки тех жертв узнать, как прошли последние часы их отцов? Разве не хотели бы люди узнать настоящее имя человека, скрытого под прозвищем «дядя Саша» – об этом комиссаре времен гражданской, оставшемся после той войны без ног и расстрелянном 30 марта? О нем рассказывает документальная повесть Амита Залуцкого «Водоворот», основанная на воспоминаниях его отца, лагерника Тимофея Залуцкого. Вспомним пусть не имена, то хотя бы эту печальную дату.
Анна ПОТЕХИНА
где кончается классовая борьба и начинается борьба за место в структуре власти?
А НКВД ЭТО ТЕ ЖЕ ПОЛИЦЕЙСКИЕ В НАШЕ ВРЕМЯ
По расказу старого сидельца Кашкетин ходил в больших рукавицах,в правой был спрятан пистолет-бил по уху зеков этой рукавицей!