Ровно за три месяца до начала Великой Отечественной у моих деда и бабушки – Владимира и Анны Поповых родилась дочка Таня, моя будущая мама. Война в деревню Пашино, неподалеку от городка Демидова в Смоленской области, пришла молниеносно, только отбыл первый призыв на фронт, а через считанные дни деревню уже захватили немцы.
Владимир Попов, 1950 год.
На войну ушли братья бабушки – Иван, Федор и Григорий Герасимовы, а ее мужа на фронт не взяли, потому что за несколько месяцев до этого ему нечаянно «подстрелили» ногу на охоте. Так что под первую волну оккупации семья попала в полном составе – дед, бабка, мама и тетя Шура (одиннадцатилетняя дочка бабушки от первого брака). Через несколько дней советские войска нанесли контрудар, деревню на короткое время освободили, и дед Володя вместе с другими ранее «забракованными» земляками – пожилыми и инвалидами – ушел в ополчение. Оружием их снабдить не могли, поэтому тормозить наступление фашистов у Западной Двины кто-то пошел, достав припрятанную старую берданку, а кто-то с топорами и вилами.
Советские войска не отдавали Смоленскую область почти до середины сентября, перекрывая противнику путь к Москве. Пашино, где остались бабушка с дочерьми, все это время фактически находилось на линии фронта. Население деревни дневало и ночевало в болоте, потому что снаряды, падая в мягкий мох, не разрывались.
К зиме в деревне прочно обосновались немцы. Бабушку с детьми из дома выгнали жить в сарай, где она кое-как соорудила печку, чтобы не замерзнуть. Питались, по ее рассказам, чем придется, собирали мерзлые картофельные очистки, которые выбрасывали оккупанты, варили их. С весны варили суп-«полевку» – кипятили в воде луговую траву, клевер, хвощ, если повезет достать горсточку муки – добавляли ее.
В огороде возле бабушкиной избы немцы устроили блиндаж со штабом, вырыли глубокие ямы, в которые опустили срубы двух изб. А у соседей в огороде сделали огневую точку. Так что позже дом и огород стали мишенью уже для советских войск. Что удивительно – дом войну пережил, хотя вишни и яблони рядом бомбами и снарядами «скосило».
Зимой бабушка решила покрестить маму и отправилась в соседнюю деревню в церковь. Немцы в это время вели «охоту» на евреев, которых в районе жило много, ее остановил патруль. Сама бабушка Аня – русоволосая и голубоглазая – подозрений не вызывала, а вот ее черноглазая дочка (вся в папу!) показалась солдатам очень похожей на еврейку.
– Тычет в Таню автоматом и говорит: «Юда! Юда!», еврейка, то есть, – вспоминала потом бабушка. – А я ее крещу, и сама крещусь, говорю: «Нет, нет, христианка». А сама думаю, что крестом клянусь, а обманываю – ведь не успели еще покрестить Таню.
Тут знакомые бабы еще вступились, немцы отстали.
Тем временем дед на фронте из-за своей «неславянской» внешности приобрел друга – грузина, который сначала принял его за своего земляка. Позже он вытащил раненого деда из-под пуль, спас ему жизнь.
А в окрестностях деревни объявился бабушкин брат Григорий – пришел с партизанским отрядом. Родня об этом, понятное дело, помалкивала, но он решил наведаться в гости к девушке, которую любил, хотел на ней жениться до войны, но семья ему это категорически запретила. Видимо, выбор и правда был не лучший, поскольку зазноба тут же сдала Григория немцам. Его расстреляли.
Предателем оказался и другой односельчанин – умный парень, учился в институте в Смоленске, перед войной вернулся домой, а когда в деревню в первый раз пришли немцы – встретил их как долгожданных друзей. И не скрывал, что до этого тайно работал на Германию. После контрудара советских войск в июле 1941-го он не успел уйти с немцами, спрятался в подвале у родственников. В деревню на поиски диверсанта прибыли особисты, без особых проблем нашли его и увезли. Но каким-то образом он от них сбежал и второй раз вернулся в Пашино с оккупантами. Позже по его указке была казнена молодая учительница, которую он назвал связной партизан.
Освободили Пашино осенью 1943 года. Бабушкин брат Федор к этому времени пропал без вести на фронте, Иван вскоре пришел домой на «деревяшке» вместо ноги. Деда привезли домой в начале 1945-го, после нескольких ранений он едва мог двигаться, кое-как перемещался с помощью костылей, у позвоночника сидел осколок, удалить который было нельзя. Но он выжил, стал председателем колхоза, работал до последнего, несмотря на тяжелую болезнь и постоянно открывающуюся рану. О своем участии в войне он рассказывал очень мало, и только недавно с помощью сайтов, где выложены рассекреченные военные документы, удалось частично проследить боевой путь деда. Войну он прошел автоматчиком, был в боях под Ленинградом, Сталинградом, Харьковом, а в конце лета 1943 года сражался где-то совсем рядом с родной деревней. Участвовал в составе своего стрелкового полка в операции «Багратион», освобождал Белоруссию, получил медаль «За отвагу» после боя за местечко Ходуцишки (Адутишкис) на границе Белоруссии и Литвы в августе 1944 года.
Летом 1963 года умирающий дед, услышав по радио о полете в космос Валентины Терешковой и Валерия Быковского, сказал: «Как же стало интересно жить и как умирать не хочется. И люди в космос один за другим летают, и хлеба наконец вдоволь стало…»
Анна Потехина
Оставьте первый комментарий для "«И хлеба наконец вдоволь стало…»"